– Завтра будешь меня фоткать, решено, – постановила Кейт, – Я себе вру, что не получаюсь на фотках, потому что фотографы косорукие, а не потому, что я толстая и нескладная. Завтра кто-то из нас лишится иллюзий.
Джеймс вновь как-то странно посмотрел на нее.
– Ты не толстая.
– Спасибо за комплимент, я все-таки на него напросилась.
– Нет, я серьезно, – остановил ее Джеймс, – Ты не толстая. С чего ты это взяла?
– Ой, давай не будем об этом. Я смотрю на себя каждый день, я хотела бы быть худее, но я никогда не могла похудеть до желательного для себя размера. Это не самая большая проблема в моей жизни, если что.
– Ты не толстая, – упрямо повторил он.
За ужином они вновь говорили о художниках, их странных судьбах, непризнании многих из них современниками, о мотивах творчества, критериях оценки качества художественного произведения, немного об аукционах и отношении к современному искусству, которое оба не понимали.
В этот раз Кейт предпочла начать с десерта, потому что именно о десертах этого ресторана говорили в ее любимых кулинарных передачах. После она взяла попробовать некогда разрекламированные Лайнелом гребешки. Джеймс ограничился лососем и овощным крем-супом, а также заказал бутылку шампанского Моёт.
Кейт прежде только слышала о нем, признаваться в этом не хотелось, ей и не пришлось. Джеймс не стал вообще акцентировать на этом внимание.
Выпили за пятницу, за искусство, остающееся в веках, и за то «чтобы всегда было интересно жить, открывать для себя нечто новое и делать свою жизнь ярче и комфортнее».
– Так как, ко мне или к тебе? – улыбнулась Кейт, допивая последние сладкие капли игристого вина.
– Я думаю остаться здесь, я снял номер на все выходные тут, возможно, поживу тут до конца ремонта в квартире, я еще не решил, – пожал плечами Джеймс и тут же добавил, – Получается, ко мне?
– Мне неловко, – призналась Кейт, – Дурацкое чувство.
– Если хочешь, мы с Гарри, который трется в вестибюле совершенно точно, отвезем тебя домой, – усмехнулся Джеймс.
– Ой, нет, я не в том смысле, что передумала, – остановила его Кейт, – мне неловко от того, что подумает обо мне персонал отеля…
– Им делать больше нечего, как думать о тебе, – засмеялся Джеймс, – Мы же не в романе Джейн Остин, чтобы все вокруг были в курсе, кто мы и каков статус наших отношений. Ты можешь быть в случайно остановившихся на тебе глазах моей девушкой, женой или просто родственницей, учитывая, что мы не облизывались на публике во время ужина.
– А мне надо кому-то сказать, что я поднимусь к тебе в номер? – наивно полюбопытствовала Кейт, чувствуя, что говорит глупости, но почему-то не ощущая от этого дискомфорта.
– При остром желании можешь сообщить об этом строгой маме. Я не стану возражать, если ты позвонишь на радио и сообщишь эту новость в каком-нибудь вечернем радио-шоу.
Кейт засмеялась. Сложив приборы так, чтобы «поблагодарить повара», она первая встала из-за стола. Накануне Джеймс сам объяснял тонкости этикета и теперь лишь улыбнулся.
– Тебе правда понравился ужин или ты просто вежливая?
– Я неискушенная, мне нравится пробовать новое, – усмехнулась она, – А ты чем-то недоволен?
– Нет, все вполне на уровне, но не из разряда «никогда не ел ничего вкуснее», а ты вообще голодная осталась. Разве реально наесться пирожным и четырьмя гребешками?
– Так, дорогая бабуля, давай я сама решу, сколько и чего мне есть. Или ты хочешь меня откормить, чтобы я не убежала от тебя темной ночью?
