– Во сколько я могу у вас быть?
– Будьте, как вам удобно. Можете приехать в пределах случайного часа.
– Да, в пределах случайного часа буду. Только я приеду с товарищем.. мы вместе работаем.
– Буду ждать, до скорого, – Таюта положила трубку, и Сергею пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы снова получить доступ к неисчерпаемому источнику жизни. Дыхание перехватило так несвойственно, что Сергей даже подумал бросить курить. Но когда вспомнил, что курит, мысль о том, чтобы бросить легко испарилась вместе с дымом.
Этот незамысловатый процесс помогает запустить работу интеллектуальных способностей гораздо быстрее. В белой пелене и воображение лучше работает. А если перестать искать оправданий и придерживаться теории скуки, которая в свободные минуты никак не покидала голову Сергея, то и курение побуждается скукой. В какой-то момент становится просто скучно дышать, а с сигаретой даже дыхание становится увлекательным процессом.
Мозг вечно капризно требует каких-то новых строений, словно в архитектуре – именно так представлял всю эту систему в своей голове Сергей. Построив одно здание, мы сразу же беремся за второе, не оставляем места даже небу над головой. Но смотришь на Питер из окна: такой низкий, такой укромный, и понимаешь, как люди раньше счастливее были – на небо смотрели.
Весь конфликт любви к окружающему миру и создании собственного комфорта заключается в уничтожении основы. Живопись появилась, потому что планета полна разнообразием цветов, появились скульптуры, потому что есть камень, появились первые самолеты, потому что человек видел птиц. А что будет, когда ни птиц, ни камней, ни цветов не останется? Только искусственно созданный мир, по которому ученые будут пытаться найти прекрасный первозданный источник. Сергей почувствовал резкое отвращение ко всем своим проектам, так как в душе он понимал, что ни один самый гениальный замысел человека не переплюнет удивительные творения природы, и вся его деятельность была в его сознании глубоко противоестественна. В голове всплыло воспоминание тополя из детства, с которым он чувствовал всегда особую связь. А его же все-таки тогда срубили.. Сейчас на его месте поставили металлическую детскую площадку из колец и радугообразных сваренных труб. Как жаль, что он тогда его не сфотографировал вместо смазанных птиц.
– Как думаешь, девушка рядом с кондуктором согласится познакомиться? – и только Влада неизменно заботили одни и те же мысли.
– А как же Лиза?
– Лиза? Не уж то ты хочешь со мной о серьезных отношениях заговорить, друг?
– Да, и о таких серьезных отношениях, когда даже не улыбаются друг другу!
– А я и не улыбаюсь. У меня ж там зуб выбили. – Сергею нравился вечный юмористический подход Влада к жизни. Его прямой и прозрачный взгляд на мир не погружал его в темные размышления, чему Сергей завидовал в какой-то степени и смеялся вместе с ним, так как ему казалось, что когда-то это может закончиться. Ему казалось, что в его жизни просто не появилась еще та самая женская особа, которая перевернет все восприятие сущности человеческих взаимоотношений, проще говоря – ему еще никто по-настоящему не разбивал сердце.
Между тем, в глаза остро бросалось все своеобразие людей, которые здесь живут, чувств, которые в Питере можно испытывать, запахов, которые заражают память воспоминаниями. Шумные заведения, фонтаны, сады, блоковские фонари.. И такие запоминающиеся названия вывесок: «Грибоедов», «На Неве», «Карабас-Барабас», бар «Белые но-чи». Но Сергея не покидало чувство того, что он не является частью этой жизни. Будто он смотрел со стороны, не погружаясь в настоящий ход событий. Подумал, что появилось яркое желание сходить развеяться.
