Упражнение на доверие - страница 7

– Для Реконструкции Эго, – сказал мистер Кингсли, – требуется основа. Мои дорогие второкурсники, вы на год старше и мудрее, чем в нашу первую встречу. Что это за основа?

И так ведь хотелось угодить. Но как, четкого понимания никогда не было. Ответить правильно? (А что?) Ответить нарочно неправильно, но прикольно? Задать в ответ другой вопрос, как он часто делал сам?

Пэмми подняла руку, полная воодушевления и надежд.

– Скромность?

Он в изумлении рассмеялся.

– Скромность! Объясни, почему ты так думаешь, и, пожалуйста, не скромничай. Раскрой свою логику во всей красе, Пэмми, чтобы я ее постиг.

Пухлое личико Пэмми под золотыми заколками зарделось до корней волос. Но у нее было странное упрямство, умение упереться и стоять на своем. Она была христианкой – обычное дело за стенами школы, но внутри это не поддерживалось, даже высмеивалось, и за прошлый год она уже привыкла защищаться.

– Те, у кого слишком большое эго, заносчивые, – сказала она. – Скромность – противоположность самоуверенности.

– Давайте сразу проясню: эго много не бывает, главное – держать его под контролем.

Самоконтроль – все боялись, что как раз этого им и не хватает. Взять Сару. В этом году она просила мать подать за нее заявление на водительские права по финансовой необходимости – это разрешение водить уже с четырнадцати лет, чтобы содержать семью, чем, заявляла Сара, она и занимается, окончательно обидев мать. В ссоре Сара запустила кухонным стулом в стеклянную дверь на задний дворик, и ремонт обошелся ей в весь летний заработок в пекарне. «А еще водить собираешься», – сказала мать.

Взять Дэвида. В день, когда Сара вернула коробочку, он так ее сжал, что порезал ладонь. Когда позже она пыталась спросить: «Можно теперь открыть?» – он ответил: «Не понимаю, о чем ты». Что доказывают эти примеры – наличие самоконтроля или его отсутствие, – он сам не знал.

– Основа Реконструкции Эго – это Деконструкция Эго, – заключил мистер Кингсли. Вот об этом они уже слышали в прошлом году, от тогдашних второкурсников, нынешних третьекурсников, которые вечно хвастались этой тайной, отказываясь поделиться хоть намеком. «Поймете, когда дорастете». «Вы пока еще первокурсники! Не бегите впереди паровоза». «Насколько я помню, нельзя перейти мост, начав с середины». Тогдашние второкурсники, нынешние третьекурсники были поразительно экспансивным сплоченным классом с какой-то даже особой аурой, не зависевшей от возраста, которой не хватало нынешним второкурсникам. Тогдашние второкурсники, нынешние третьекурсники были фотогеничнее – что по отдельности, что вместе. В школе без уроков физкультуры они выглядели как группа чирлидеров. Вся одежда – гармоничная, зубы – ровные и белые. Они сразу и надолго разбились по парам, а исключение Бретта и Кайли – чью прошлогоднюю сагу разрыва, скорби и восторженного воссоединения в пределах всего нескольких недель школа наблюдала с тем увлечением, с каким обычно смотрят мыльные оперы, – только подтверждало это правило. Даже редкие одиночки из тогдашних второкурсников не отрывались от коллектива, оставаясь Лучшими Друзьями или Третьими Лишними. Ни тебе нелюдимов вроде Мануэля, ни тебе неисправимых неудачников вроде Норберта. И никого вроде Сары, чьей жуткой тайной было то, что во время паузы в сериале Бретта и Кайли она провела ночь с Бреттом в кондоминиуме его отца, когда он рассказывал о Кайли, и плакал, и в какой-то момент оторвался от поцелуев с Сарой, чтобы выкинуть все простыни в окно. Когда они с Кайли помирились, Бретт в полумраке репетиции отчетного спектакля сжал запястье Сары и предостерег: «