Другой сон приснился не мне, а Мстиславскому, но, т.к. я являюсь в нем главным действующим лицом, расскажу и его.
Лешечка работает в спецорганах и преследует трех опасных преступников: меня и двух неразлучных подружек: Грабарскую и Кедреновскую. Начинается погоня, естественно, на Арбате. Лешечка понимает, что его слежку заметили и ускоряет шаг, чтобы задержать злодейских беглецов прямо на месте, но расстояние никак не сокращается, он переходит на бег – эффект прежний: криминальная троица, не прибавляет шагу, они смеются, даже лакомятся мороженным, но приблизиться к ним не удается.
Все четверо оказываются в Замоскворечье. Тут картина, похоже, начинает меняться – Мстиславский оказывается ближе к преследуемым, он вот-вот схватит их. Тут я, судя по всему, главный в шайке, врываюсь в Третьяковскую галерею. Грабарь с Кедрей бросаются за мной. Лешечка выхватывает пистолет и устремляется вперед. Сокровищница национальной живописи почему-то совершенно свободна от многочисленных в это время посетителей. На входе Лешечку встречает только седенькая старушка в очках, вероятно, смотрительница музея. «Где шпионы?!» – орет Мстиславский. Испуганная, но и обиженная старушка отвечает: «Какие шпионы, молодой человек? Это Храм искусства, сюда ходят не шпионы, а…» Не слушая эту грымзу, Лешечка бросается вверх по лестнице, проносится мимо развешанных по стенам шедевров, он уже готов миновать «Троицу» Рублева, но тут замечает, что у изображенных на ней наши лица! «Видела?! – кричит он неотступно следующей за ним смотрительнице. – Это же Гудков!» «Ну что Вы? – с сомнением лепечет старушка, вглядываясь в правую фигуру, в которую Лешечка тычет маузером. – Я прекрасно знаю Митю, это не может быть он…».
В это время я, чье похмельное лицо однозначно свидетельствует о страшной жажде, думая, что никто ничего не видит, протягиваю руку к чаше, быстро хватаю ее, делаю короткий глоток и ставлю на место. «Видела?! – орет Мстиславский, заметив мой маневр. – Он выпил! Выпил!» Старушка внимательно вглядывается в картину, потом озадаченно говорит: «Да… Похоже, уровень в чаше понизился. Я позову экспертов». Тут же появляются два эксперта, напоминающие докторов Айболитов со смешными чемоданчиками. Я делаю страшное лицо и кричу: «Сваливаем, бабы!» Мы проваливаемся сквозь стену, Лешечка рвется за нами, бьется головой о ту же стену и ПРОСЫПАЕТСЯ.
Еще один странный сон. Как клип: вижу мелькающие картинки и слышу монотонный голос:
Ногами босыми по траве.
Приятно.
Но пятна,
Повсюду пятна.
И на стенах пятна.
Жуть
Сменяет невнятная муть.
Не смогу теперь спать,
Хотя хочу заснуть.
Никак не забыть,
Остаётся выть.
Пятна.
ДУРАКИ
У нас на курсе было два дурака. Собственно, конечно, гораздо больше. Но рассказать хочется об этих. Они были самые активные и жизнерадостные, остальные до них в своей унылой тупости явно не дотягивали. Эти же двое были везде и всегда; и всегда не к месту. Один с армянскими именем Ашот находил тебя, где бы ты ни прятался, чтобы поделиться новой пришедшей ему в голову шуткой или рассказать «свежайший» анекдот. О качестве этих комических, по его мнению, зарисовок умолчу, может, у меня просто плохо с чувством юмора. Поначалу это вызывало даже добрую улыбку – не обижать же человека. Да! Забыл сказать: оба моих любимых дурака были абсолютно безобидны: ни злобы, ни подлости, ни стукачества, ни даже обиды они в этот мир не приносили – ничего, кроме бьющей фонтаном дурости.
