Я в очередной раз попросил Маринку продиктовать номер ее счета, и на этот раз она согласилась. Я перевел ей сто тысяч. Она сказала спасибо. Я перевел ей еще двести тысяч, и она сказала, чтобы я перестал расставлять пальцы веером, что мне это не идет и что она меня не за это полюбила. Я отметил, что она впервые сказала, что любит меня. Также я отметил, что она призналась мне в любви, а я ей еще нет, и исправил это упущение. Маринка сказала, что не надо лишних слов, что я уже подтвердил свою любовь делом, и притом не только в постели.
Я опять предложил Маринке познакомиться с моими родителями. Она рассмеялась и сказала, что мое поведение нетипично для молодого человека, а больше подходит девушке, желающей срочно выйти замуж. Я чуть-чуть обиделся и сказал, что для того, чтобы жить вместе, вовсе не обязательно жениться. Она спросила, не в ее ли квартире я собираюсь жить. Я сказал, что почему бы и нет, но если это по каким-то причинам ее не устраивает, мы можем снять и другую жилплощадь. Маринка сказала, что все в порядке, а если ее что-нибудь не устроит, она пожалуется Борману, и он мне оторвет одно место. В общем, она согласилась. Я объяснил, где живу, и она сказала, что скоро приедет.
* * *
Родители появились почти вовремя, я как раз заканчивал застилать постель. Щелчок захлопываемого дивана в точности совпал с щелчком открываемого замка входной двери. Маринка уже успела одеться и причесаться, а мне пришлось поспешно застегивать рубашку. Повязать галстук я так и не успел.
Маринка села на свежесобранный диван и принялась задумчиво разглядывать свои ногти. Я вышел в прихожую и поздоровался с родителями.
– Что это ты такой красивый сегодня? – ехидно спросил папа.
Я смущенно оглядел себя и ответил, стараясь, чтобы дыхание казалось ровным:
– У нас гости.
– Кто?
– Одна девушка.
Мама загадочно ухмыльнулась, папа последовал ее примеру. Он сказал:
– Ну, показывай девушку, познакомимся. Маринка появилась в дверях. Я сказал:
– Познакомьтесь, это Денис Григорьевич, это Мария Федоровна, это Марина.
Далее последовало многоголосое «очень приятно», мама извинилась, что у нас не убрано, Маринка заверила маму, что это ерунда, папа начал срочно заказывать праздничную еду, и, сколько я ни пытался убедить его, что никакого торжества нет, он только загадочно усмехался, а в его глазах явственно читалось: сын совсем большой вырос, вот уже бабу завел, хорошо, что мы не пришли на пять минут раньше. Я чувствовал себя немного по-идиотски и смущался, но, несмотря на это, мне было хорошо.
Мы сели за стол, папа откупорил шампанское, и мы начали отмечать праздник: сын наконец-то потерял невинность и, кажется, скоро женится. Вслух этого, упаси боже, никто не произносил, но иначе истолковать оценивающие взгляды, устремленные на Маринку, было просто невозможно.
Маринку буквально забросали вопросами. Где она учится в одной группе с Игорем, где она работает – нигде, кто ее родители – папа умер, мама в больнице. Что с ней случилось – коровье бешенство. Ах-ах, как ужасно! Но ее спасли? Да, она выздоравливает. На что же вы, бедные, живете? Папина жизнь была застрахована, на страховку и живем. Я оценил эту маленькую ложь – просто, изящно и совершенно невозможно запутаться в объяснениях.
Первые полчаса Маринка смущалась, но затем оживилась, разговор перешел на совершенно отвлеченные темы, и оказалось, что Маринка замечательно поддерживает разговор и вообще чрезвычайно обаятельная девушка. Я почему-то вспомнил отца Егора, он очень обаятельный человек, я однажды сказал об этом Егору, а он ответил, что это профессиональная черта агентов ФСБ – необаятельный человек хорошо делать эту работу просто не сможет.
