«Молодец, – буркнуло кольцо, – правильно. Процесс длительный. Чужая кровь нужна».
«Да неужто? Тебе теперь тоже к чужой придется привыкать. Второй раз я на этот эксперимент не соглашусь. Чуть не сдох».
Кольцо виновато помолчало и попыталось оправдаться:
«Извини, хозяин. Когда в кровь окунулось – просто крышу снесло. Столько энергии! Ты себе представить не можешь! Ну, и увлеклось, конечно… Перебрало… и тебе плохо стало, и я отключилось. Были бы здесь враги – нас голыми руками можно было брать».
Серега не ответил, и кольцо зачастило дальше:
«За здоровье не переживай. Ранку законопатило так, что ни один врач не найдет. Силы к вечеру восстановятся, гарантирую. А самое главное – не зря все. Я свои возможности нарастило, нож твой расшевелили. Все хорошо».
«Утешило, – проворчал Попов, поднимаясь, наконец, на ноги, – как я вообще дал себя развести? Макет нам нужен, чучело не устроит! И где твой макет?»
«Будет! Все будет, хозяин! Такой тренажер тебе смастрячу – закачаешься! Я уже все продумало! Просто, прям сейчас делать – смысла нет. Отдохни чуток, пообедай. А вечерочком вторую тренировку проведем, а?»
«Боевой артефакт» не обманул, к вечеру Серега чувствовал себя как нельзя лучше. Принял сумки и тюки с нераспроданным товаром и заперся в контейнере. Места оставалось достаточно, но света от маленькой запыленной лампочки под потолком было немного. Кольцо не расстроилось:
«Так даже лучше. Условия, приближенные к боевым. Давай, повтори стойку и передвижения, а я сейчас поколдую немного…».
Не успел Попов размяться, как в углу контейнера сгустился сумрак и в круг света неожиданно шагнул главный Серегин обидчик школьной поры – Алексей Бочарников. Правда, Алексеем его звала только бабушка, Бочарниковым – только учителя и милиционеры, а вся школа знала Леху Сутулого. Сутулый был на два года старше, но подзадержался сначала в шестом классе, а потом и в седьмом. Так Леха оказался в Серегиной параллели, и на год превратил школу в сущий кошмар для Попова. Отчасти спасало только редкое посещение Сутулым образовательного учреждения.
Опустив длинные руки почти до колен, Леха цыкнул слюной на пол и нехорошо усмехнулся:
– Кого я вижу? Попа, это ты что ли? Ряху отъел, бояться перестал? Ну-ка, иди сюда! Деньги есть?
Умом Серега понимал, что Сутулого здесь быть не может. Контейнер закрыт, а сам Леха сразу после восьмого класса надолго сел за разбой с отягчающими. Но «макет» Сутулого, извлеченный из памяти Попова кольцом, был настолько реален, что Серега тут же ощутил, как ослабли колени.
– Ща в ухо получишь, – пообещал Леха, сжимая костлявые кулаки. Попов беспомощно оглянулся, ища пути к отступлению, и совсем забыв про нож в руке. Зато Сутулый его увидел:
– Э, баклан, а перо тебе зачем? Пальчик порежешь, плакать будешь. Отдай! – он протянул руку, схватив Серегу за рукав, и вдруг застыл, бездумно пялясь в угол контейнера. Попов выдохнул, и попробовал освободить руку.
«М-да, – задумчиво протянуло кольцо, – трудный у нас с тобой случай, хозяин».
«Чего?» – Серега наконец-то выдрал рукав из цепких пальцев Сутулого.
«Того, – вздохнуло кольцо, – нормально ты действуешь, пока я на мозг давлю. А сам – как кролик перед удавом. Ты бы ему сейчас нож отдал».
«Да я что-то растерялся, – развел руками Попов, – да и как, резать его что ли? Он без ножа. Меня не бил…».
«Сейчас не бил, – уточнило кольцо, – зато ты до этого огребал. Да и сейчас бы получил. Резать или нет? Конечно, резать! На куски его раскромсать! На тряпочки! Только за то, что осмелился так с тобой разговаривать».
