– Лужи.
– Какие же это лужи? Кляксы какие-то. И что сие должно означать?
«… возвращаясь из командировок, она не кидалась радостно на встречу, как другие, и не протягивала руки для приветствия. Она останавливалась в нескольких шагах – близко, но вне зоны доступа, и, не затрудняясь выбором позы, смотрела на меня изучающим взглядом. Молчание её нисколько не тяготило. На губах появлялась этакая полуулыбка… Вообще же она предпочитала наблюдать».
Сергей не выпускал из поля зрения эту парочку и прислушивался к их разговору. Саша опять наклонился к ней.
– Слушай, давно хотел тебя спросить: ты было когда-нибудь на Полтавщине, ну, в детстве, может быть?
Лиза улыбнулась:
– Никогда. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, мне надо знать.
– Скажи, не бойся! Дежа вю? Тоже такое чувство, что виделись раньше, а где и когда, вспомнить не можешь? Я, когда тебя первый раз увидела на съёмках, тоже голову ломала – чуть не сломала! А потом пришла к выводу, что мы просто встречались в прошлой жизни.
Саша сердечно рассмеялся.
– Лиза – ты человек Божий! Если тебя кто-то обидит, скажи мне! Я беру тебя под свою защиту!
– А если тебя не будет рядом?
– Ты хочешь, чтобы я поборол всех конкурентов и был с тобой двадцать четыре часа в сутки?
Они тихонько смеялись.
В проекцию заглянул Паша и поманил Лизу пальцем.
– Тебя к телефону!
– Только недолго, – вставил Сергей, захлопывая чёрный блокнот. – Будем начинать.
Телефонный разговор:
– Привет. Это я!
– Слышу, что ты.
– Как мы договариваемся? Зачем ты сказала мне такое время? Если его нет, и я звоню тебе вечером, я теряю полдня! Что тебе неудобно? Что у тебя – работа?
– Нет, мне неудобно именно это время.
– Подожди. Слюшай меня! Я сейчас ухожу и вернусь поздно. Можно тогда звонить?
– Да, у меня самолёт ночью. Если до двенадцати, я ещё буду здесь.
– Нравится тебе так? (обиженно)
– Я не понимаю. Ты же сам выбрал.
– Ланна. Вечером позвоню, но чтоби не биль уже другой разговор!
«…потом она долго смотрела на меня, положив голову на согнутую в локте руку. Я спросил:
– Что ты так внимательно на меня смотришь?
– Чтобы лучше запомнить.
Я совсем не думал о расставании. Она заулыбалась вдруг:
– А что – зима уже прошла?
– Как «зима прошла»? – не понял я.
– Ты сказал: «Похудел, потому что зима», а теперь ты поправился.
– Да? Тебе всё показалось! – отшутился я, но мы оба знали, что я был повержен на обе лопатки её внезапным бегством и долгим отсутствием. К чему вспоминать? Но я изо всех сил старался не рассмеяться, наблюдая за тем, как она серьёзно обдумывает мои слова. Кто-то постучал в дверь моего номера, но она быстро приложила палец к губам, отрицательно мотнув головой, что означало: «Тссс, не открывай!» Потом долго мучила меня вопросом: «Почему ты смеёшься?»
Я? Я счастлив, когда ты рядом!
Прошло семь лет. Через три месяца Марте исполнялся двадцать один год. Они жили всё в том же двухэтажном доме вместе с Мариной. Отец большую часть времени проводил в лаборатории, оборудованной прямо в пещерах. И жил в городке, специально построенном рядом с этим объектом для сотрудников и гостей. Время от времени он на пару дней приезжал домой. Но Марина постоянно была с ним на связи. Она стала хорошим программистом и работала в одной команде с отцом, но дистанционно, из дома, на своём компьютере, где хранились многие данные из «марсианских пещер».
Марта в это дело не вникала, точнее, её больше увлекала самостоятельная расшифровка таблиц и параллельная учёба в университете. Работа с таблицами была как продолжение её детских игр: она пыталась составить текст из расшифрованных таблиц – так же, как дети пытаются сложить пазлы или картинку из кубиков. Ей никто не мешал, а она пока никого не посвящала в результаты своих «исследований». Она была предоставлена самой себе. Марина, отчасти заменявшая ей обоих родителей, требовала только, чтобы она вовремя ела, хорошо училась и нигде не пропадала по вечерам. Так и жили.
