Рен-Ли сидела на каменном полу и плакала, когда дверь открылась, и в темницу зашел Мэдин. Он холодно посмотрел на девушку.
– Ваше Высочество, прошу вас, – проговорила она. – Ваша мать сказала, что вы будете рады, и я…
– Рад тому, что вы организовали западню моему брату, моему единственному другу, моей опоре и советнику? – спросил Мэдин холодно.
Девушка только задрожала, всхлипнув.
– Не мой ли брат вытащил тебя из помойки, в которой ты раньше обитала? – спросил он, приближаясь к рыжей особе. – Хочешь сказать, что именно так выглядит твоя благодарность?
– Я просто выбрала вас. Я думала, вашей матушке виднее. Поверьте мне, я люблю вас.
Мэдин криво улыбнулся, а Ли продолжала:
– Правда. Я почти уверена, что скоро у меня под сердцем будет биться сердце вашего ребенка, разве это не доказательство моей любви? – умоляюще спрашивала Ли, стоя на коленях.
Мэдин отрицательно покачал головой.
– Ты тоже была в доме моего дяди, а там, как я знаю, было очень много мужчин. Кто докажет мне теперь, что это мой ребенок, раз уж ты потакаешь привычкам шлюхи и ползаешь где попало?
Рен-Ли задрожала, закрыла рот руками и заплакала.
– Я не… сир, я клянусь вам, после того как я стала вашей, я… Ваша матушка была со мной, она знает, что я…
– Какая жалость, – вздохнул принц иронично. – Моя мать мертва и никому уже ничего не докажет.
Он развел руками и жестом велел стражникам зайти и начать казнь.
Девушку схватили, заткнули ей рот кляпом и крепко связали руки за спиной.
Рядом с принцем появился палач, старый, не скрывающий своего лица. Он посмотрел на девушку, затем на принца и произнес:
– Вам не обязательно присутствовать.
– Я хочу посмотреть, – надменно сообщил Мэдин.
Он скрестил руки у груди и наблюдал, как стражники перекинули через балку две веревки, затем привязали их к ногам девушки и резко вздернули ее вверх, заставляя висеть в воздухе с разведенными ногами.
Та пищала, плакала, скулила, но кляп не позволял ей кричать.
– Разорвите ее платье, я хочу видеть ее лицо, – приказал Мэдин.
Стражники подчинились, разрывая ткань руками, да так, чтобы непременно потрогать ее грудь, и без того обнаженные бедра. Мэдин не вмешивался, он смотрел в зеленые глаза, которым он сам поверил пару дней назад.
Она смотрела на него и плакала. Ее глаза, такие хитрые и такие взволнованные, могли бы обмануть любого, но не Мэдина, который видел уже ее игру в деле, а ведь не так давно он был очень рад тому, что встретил по-настоящему умную женщину.
– Я могу начинать? – спросил палач. – Масло уже давно кипит.
Мэдин кивнул, не отводя от нее глаз.
Он смотрел только на ее лицо, когда старик подошел к ней и грубым движением, не прикасаясь к телу, приставил к ее промежности металлическую трубку, двинул ее в одну сторону, отодвигая складки кожи, прикрывающие влагалище, затем в другую и резко ввел ее внутрь.
Девушка дернулась, стала извиваться как змея, наконец осознав, что будет дальше. Она что-то мычала, явно умоляя принца выслушать ее, плакала, но он смотрел в ее зеленые глаза, только прислонился к стене и продолжал молчать.
Помощник палача, маленький мальчик в таком же одеянии, принес ему металлическую воронку, которую старик небрежно закинул в торчащий край трубки. Мальчишка убежал на мгновение в коридор к огню, чтобы принести металлический кувшин, шипящий и нервно булькающий. Масло действительно кипело даже теперь, когда было снято с огня.
