Когда я вошел, я увидел Лизку с тетрадью в руках. Я остановился у двери, вздохнул и присел рядом с сестрой.
– Давно я не видела тебя с тех пор, как ты забрал у меня две книги по усовершенствованию мысли. Ну как, ты чему-то научился?
– Я изменился. Посмотри на меня.
Я с радостью посмотрел на сестру, но она писала текст о своей семье. Я со злостью уставился на нее, и подождал, пока она посмотрит на меня.
– Ах, ты меня испугал. Почему так близко подсел? Отодвинься.
Я удивился. Я не понимал, почему она врет. Я, ведь, съел таинственное яблоко, которое подарит человеку красоту.
– Посмотри еще раз. Посмотри.
Я схватил Лизку за голову и начал ее трясти. Затем я отбросил ее к столу, от чего, она ударилась головой об угол. Я был в ярости. Неужели все было ложью, а я так отчаянно в это верил? И яблоня мне была ни к чему.
В гневе, я побежал на кухню, обнаружил там разделочный топор и направился в сад. Я подбежал к древу жизни и со всей силы нанес удар. Но оно не шелохнулось. Я еще раз ударил. Я рубил и рубил, до тех пор, пока не увидел, как красные плоды рассыпались по всей земле, а сама яблоня безжизненно лежала у меня в ногах. Я смотрел на ее опущенные листья и прозрачный сок, струившийся с отрубленного ствола. С моих глаз полились слезы. Я не хотел плакать, но глаза сами наполнялись слезами. Я вспомнил все обещания, которые давал яблоне. Я склонился над деревом, взял ее листья в свои руки и громко зарыдал.
– Прости меня. Помнишь, как я пообещал, что буду бесконечно тебя любить? Как обещал защитить тебя ото всех? Но, не защитил от себя. От этих рук.
Я взял топор и ударил ним себя по правой руке. Правда, ничего не получилось, но мне немного стало легче. Я опять притронулся к веткам яблони и продолжал говорить. Я сетовал на свою жестокую судьбу, на испорченную жизнь и на плохую Лизку.
– Слышишь, это она меня заставила срубить тебя. Я бы никогда не посмел тебя убить, ведь ты мой единственный друг. Ну, давай, подымайся. Ты сможешь.
Я встал на ноги и попытался поднять яблоню. Не знаю, откуда я взял силы (ствол был шире, чем сам я), но, я, все же, приподнял древо жизни и начал вкапывать его обратно в землю. Я быстро рыл землю и, при этом, держал яблоню. Я, постепенно, начал чувствовать кровь под ногтями, но продолжал копать. В конце концов, я вырыл огромную глыбу, всунул туда дерево и присыпал его землей.
– Ты же древо жизни. Ты сможешь освоить новую жизнь. Ты прорастешь. Только попытайся. А я, как и раньше, буду приносить тебе книги. Буду читать тебе свой дневник. Ты же помнишь, как нам было весело? Помнишь, как я рассказывал тебе о подслушанных Лизкиных случаях в школе? Нет, лучше не вспоминай ее. Это она тебя убила.
Я все говорил и постоянно смотрел то на пень, от срезанной яблони, то на ее оставшуюся часть, которую я вонзил в землю. Теперь яблонь было две: одна – срубленная и обреченная на погибель, а вторая – зарытая в землю, дабы снова обрести жизнь…
После того страшного дня, я решил проверить яблоню. Поэтому, я встал ранним утром и побежал в сад. Я осмотрел все деревья, но они казались мне, на диво, сильно опечаленными. Как будто все вокруг скорбело по яблоне.
Я начал медленно прохаживаться вокруг сада. Я извинялся, просил прощения, но деревья не слушали. Они били меня по рукам, которые я протягивал к ним. Солнечный сад превратился в холодное отуманенное жилище.
– Простите меня. Во всем виновата Лизка.
