- Надеюсь, господин учитель будет на себе показывать анатомию, - нежно, вполголоса промурлыкала своей подруге Яна. - Тогда я буду лучшей ученицей на факультете! - на что они обе возбуждённо захихикали. Сказать, что эти слова вызвали во мне жгучую ревность - все равно, что ничего не сказать.
- Добрый день! - Лука подошёл к маркерной доске и размашисто написал "Талянский Лука Алексеевич". - Давайте не будем тратить много времени и приступим к лекциям. У нас огромное количество материала, который нужно освоить не просто хорошо, а на двести процентов, потому что анатомия человека - одна из самых важных дисциплин для будущих врачей, - я не слышала слов, только его, будоражащий кровь, глубокий, грудной голос...
И... от этого бархатного голоса я потекла...
Вот чёрт!
ЛУКА
После того, как в последний вечер моего отшельничества, стоя под душем, я открыл истинную природу своих чувств к Лизе, долго не мог прийти в себя, впав в ещё большую депрессию. Был готов на все, только бы отыскать эту, укравшую моё сердце девушку, только бы она согласилась стать моей. Был согласен на любые её условия, на любые условия и издевательства судьбы, в конце концов. Готов и рад лишиться чего угодно, только бы взамен обрести её взаимность и согласие быть со мной. Ещё никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным и обречённым, словно утопающий посреди бесконечного океана, без надежды на спасение. Но несколько минут назад Лизина хрупкая фигурка, так неожиданно возникшая передо мной, подействовала на утопающего в отчаянии, как цунами. Силой которого меня выкинуло на спасительный берег.
А ведь я до последнего думал, стоит ли идти преподавать, найдётся ли в моём плотном графике время ещё и для студентов. И вот теперь, стоя за кафедрой и буравя взглядом мою юную богиню, растерянно хлопающую ресницами, я осознал, что судьба ко мне благосклонна.
Всю пару я старался держаться и не смотреть на Лизу, но моя девочка так и притягивала взгляд. Какая же она красивая! Остальные студентки меркли, как сорняки, на фоне этой розы. Тонкая, нервно ёрзующая фигурка, обтянутая плотным трикотажем платья, постоянно сбивала меня с мыслей. Все девяносто минут я гадал, надето ли что-то под ним... Отчётливо помнил, что грудь Лизы оставалась гордо приподнятой как в нём, так и без него. Не знаю, почему на тот момент мне было важно это знать, но я по любым признакам пытался разгадать эту сладкую мужскую головоломку: надет ли на ней лифчик? Не зря я все-таки зашёл за кафедру - член, чуть ли не до треска по швам, натянул брюки.
О боже! Дай мне силы! Она меня погубит!
И в этот момент я был пойман. Пара прекрасных глаз перехватила мой взгляд, розовые девичьи губки слегка приоткрылись... Ткань платья натянулась изнутри, выставляя напоказ два набухших, тугих бугорка! Я медленно и незаметно выдохнул, на самом деле желая в два прыжка оказаться около неё, схватить в стальную хватку, и вжать в своё напряжённое, изнывающее от желание тело. Такую хрупкую и маленькую. Пока я из последних сил старался удержать рвущееся наружу похотливое животное, безнадёжно больной Лизой разум громко орал: Она меня хочет! Она тоже меня хочет!
Я не мог ошибаться!
И, всё-таки, она без лифчика. Чёрт!
ЛИЗА
Я старалась не смотреть на него, но это было нереально. Всё равно, что заставлять себя не дышать. Даже, когда с невероятным усилием воли я пыталась смотреть куда угодно, но только не на Луку, его бархатный, низкий голос проникал в каждую клеточку тела, провоцируя эйфорию. Руки все ещё тряслись, выводя корявые буквы в тетради. И когда он молчал, чтобы мы успели сделать записи, я то и дело переводила глаза со своих каракулей на обратную сторону обложки, где было выведено идеально ровным и чётким почерком:
