большой завтрак студента. Девятнадцать рублей маленький. Тридцать большой. Завёрнутый в салфеточку, которая сразу же промокнет от жира.
— Я сейчас умру, — шепчет Роня, глядя как с подноса в кафетерии исчезают “Завтраки”. Она вечно голодная и вечно на диете. — Если она не поторопится, грохну обеих… — зло цедит она, что невероятно странно слышать от этой милахи. А наши латиноамериканочки как раз переходят к визгливому: “А-а?”, — это стадия финальная. Так что, упустив диалог, сразу представляю классическое:
— Это ты мне сказала, а?
— Это ТЫ мне сказала, а?
И так до бесконечности.
На деле они перечисляли до этого недостатки друг друга: цвет волос, оценки, способности к вокалу, конкурсы, кто кому и за что отсосал… И в себя прихожу, только услышав своё имя.
— Вера! — недовольный голос Ники. Я оглядываюсь по сторонам, будто вокруг три сотни Вер разных сортов.
— А?
— Вера это сделает! — кивает на меня с полной уверенность Ника.
— Что сделает? — туплю, ибо пропускаю всю “важную” часть разговора, в которой незаметно для себя оказываюсь главной звездой.
— Альбина-а! — в свою очередь выпаливает Иванова. Как разгневанная фурия собирается в кучку, разворачивается на каблуках и удаляется к лестнице на второй этаж.
— И что это было? — смотрю с подозрением на Нику. — Может, поделишься, что ты придумала, а что важнее, во что втянула меня!
Правда очень интересует.
Ника невинно жмёт плечами:
— Ты перевоспитаешь гея! Я тебя делегировала, — и хлопает меня по плечу в качестве напутствия.
Рядом крякнула смешком Роня, как будто тут и была. Со мной же вместе сидела гипнотизировала пирожки, а теперь будто в теме.
— Я чего-о? — смаргиваю недоумённо.
— Чего-чего, — бубнит, оправдываясь Ника. — Ну поспорили мы с Ивановой. Но обе... как-бы не можем, — выдаёт, пожав плечами. — У меня — Тёма, а он, я так поняла, с этим Александром… — заминка, — дружит…
— Да ну? — я.
— Ого! — перестаёт глухо смеяться Роня.
— Да, была неправа, — нехотя признаётся Ника, — но не суть важно. Я не могу! А у драной кошки, — так она любит называть Соню, — Егор, сами понимаете. Так что я выдвинула тебя, — словно осчастливила. — Иванова — Альбину, но до-ро-га-я! Альбина — сильный соперник!
— О, да! — кивками поддакивает Роня.
— Так, с меня хватит! — отрезаю я, протаранив подруг и шагая к витрине с выпечкой. — Три завтрака студента и яблочный сок. Большой! Тут без сдачи!
— Ага, — буфетчица шустро заматывает все завтраки в салфетки. — Горяченькие ещё, — кивает, как зачарованная.
Ясный перец, не упустила ни слова из нашего разговора, нагрела уши так, что далеко от дамочки уходить смысла уже нет, а вот соседние столики оповещать не стоит.
— Как и наш разговор! — с рыком оборачиваюсь к Нике. Подруга улыбается искренне-победно, а потом просто забирает свой пирожок и со стоном кусает.
— Тут просто наркотик подсыпан…
— Да по-любасу, блин! Рассказывай, дурында! — отхожу к стене, в укромный уголок у стеллажа с выпечкой, что отнюдь не становится намёком для гутаперчивой буфетчицы. Она облокачивается на пустую стойку, складывает ручки под подбородком и благодушно кивает, будто реально не понимает, что от слова “совсем” не наша компания и в нашем разговоре лишняя.
Мы дружной троицей, не сговариваясь, ещё немного отходим от “ушей”, следя, чтобы и к столикам сильно не приблизиться.
— Ну, — нетерпеливо требую “колоться”, кусая пирожок и пристально глядя на Нику.
