Просыпаюсь ближе к вечеру. На кухне Рансон ест суп. Увидев меня, встаёт с места и кланяется:
– Госпожа, вам уже лучше?
– Да, – киваю я. – Даже нашла в себе силы для уборки.
– Вам не стоило! Вы же знатная дама! Наверняка дом вам достался с деревенькой, а то и с несколькими – завтра можем сходить к старосте и попросить помощи с уборкой.
– Не люблю есть в грязи, – улыбаюсь я. – Как ваша поездка?
– Отвёз этих злодеек в город и сдал следователю. Тот с ними особо не церемонился – надавил, да они во всём и сознались. Повесят их. Оказалось, одна зелье варила, а вторая вам спаивала, так что виноваты обе. Не переживайте, я с вами останусь и помогу чем смогу, одну не оставлю.
– Спасибо, – искренне благодарю я. – Если честно, мне немного страшно остаться здесь одной – я ведь даже не помню, что это за место и как я здесь оказалась. И как жить дальше, совершенно не знаю.
– Совсем ничего не помните?
– Что-то помню. Своё имя, например. И дочку. На этом всё.
– Я вам много не расскажу. Мы с покойным бароном не так чтобы шибко дружили. Но человеком он был хорошим, надёжным, и вас очень любил.
– Он был военным?
– Да. Генералом. Как вы забеременели, так на год домой вернулся, а потом снова в армию.
– Сейчас война?
– Нет. Но соседи бывает балуют, да и контрабандисты всякие, мародёры, бандиты. Вот и посылают армию, чтобы стишить.
– Как умер мой муж?
– В стычке с соседями. Как мне рассказывали, солдат спас, а себя не уберёг – арбалет прямо в глаз попал. Видать, какой-то враг притаился, да и отомстил.
– Давно это было?
– Четыре месяца назад. Я в запасе был, как раз в госпитале поправлялся после ранения. От солдат и узнал.
– Но этот дом выглядит нежилым. Мы до этого жили в другом месте?
– А то! В столице.
– Но как тогда мы с дочкой оказались здесь?
– Когда пришёл в тот дом, выяснил, что сейчас там проживают мать барона и его младший брат, а вас нет. На порог меня не пустили, но я слуг поспрашивал и выяснил, что вы уехали в усадьбу. Подробностей не знаю, вы уж не обессудьте. А вы никаких бумаг не находили?
Качаю головой:
– Нет, но я и не искала.
– Думаю, в вещах этой так называемой экономки что-то может быть. Но лучше давайте завтра поищем – пока мы не знаем, как обстоят дела с деньгами, стоит экономить. И на свечах тоже.
– Разумно.
С улицы прибегает дочка и вываливает на стол несколько груш и яблок:
– Мамочка, попробуй – они такие вкусные!
– Давай сперва поедим чего-нибудь более основательного, – предлагаю я.
– Хорошо, – соглашается дочка и садится за стол.
Супа не осталось, поэтому отмываю кастрюлю, а потом варю рисовую кашу с маслом и сухофруктами. Хотелось бы ещё и с молоком, но его у нас нет. Тем не менее дочка с удовольствием уплетает и такую. Да и мне вкусно.
– Не думал, что вы умеете готовить, – задумчиво произносит Рансон.
Пока корю себя за излишнюю инициативу и пытаюсь придумать оправдание, дочка произносит:
– Моя мама умеет всё! Она даже пироги печёт. Папа очень любил, когда она готовила.
Не знаю, кто больше этому удивляется – я или Рансон. Только я своё удивление стараюсь скрыть. Как-то будни баронессы мне представлялись иначе.
– Понятно, – озадаченно произносит мужчина. – А чем ещё твоя мама занималась?
– Шила мне кукол и красивые платьица, вот только все они дома остались.
– Понятно.
Переводит вопросительный взгляд на меня, но я развожу руками – сложно подтвердить или опровергнуть то, чего я не помню.
