Варгун, княжий муж и воевода, во многом обличенный княжеским доверием, прибыл к нам в гости как раз после морозов, когда они слегка пошли на спад. Среднего роста плечистый и крепкий Варгун, что называется, чуял издалека, что и где может начаться. Я хотел вместо себя Кудеса ввести в дело, как главного, но волхв не пожелал такой чести. Глядя чуть мимо меня, Кудес сказал:
– Илюша, привыкай быть главным, а не за мою спину прятаться. Ты у нас глава мужей, богатых силой. Ты с князем говорил, тебе и ответ держать. Учись свою простоту как оружие использовать. Веди себя так, чтобы кто угодно, кто с тобой речи вести будет, говорил то, что нам нужно. Понял?
– А от чего со мной так должны речи вести?
– А потому, что надо быть таким, чтобы тебе хотелось сказать главное. Вражды, Илюша, в тебе быть не должно, только лишь участие и тишина, да интерес к людям. Делить их на богатых и бедных нет смысла. Главное что? Зреть суть. Этому надо учиться. И тут я тебе могу только лишь намекнуть. Как это делать, ты сам для себя поймешь. Варгун нам не враг, но, что точно, нам ему себя нараспашку раскрывать не стоит. Говорить нужно ровно столько, сколько требуется. Меру определишь сам.
Варгун, надо сказать, за стол с мужами не отказался сесть. Слово молвил мужам, пошутил, похвалил наше радение, лестные слова, но без излишней похвальбы, об Алеше сказал. Умел воевода слово молвить. Мне знак дал. Я подошел, а воевода и говорит, слегка щурясь:
– Надо бы мне слово тебе молвить. Куда пойти можно? Или во дворе на морозце поговорим?
– Так изба у нас есть для сходов. Там горница. Никого нет. Можем и там словцом перекинуться.
Воевода кивнул. Было что-то в его облике не то, чтобы напряжённое, скорее задумчивое, как будто Варгун заранее искал выход из ситуации, в которую еще не попал. Буйные думы не пролегали в морщинах на его челе, но, что было точно ясно, воевода для себя хотел что-то прояснить. И он, и Вышеслав были тогда одними из первых лиц русской партии при князе. Не могу сказать, что чурались они варягов, но точно им не благоволили. Воевода перед тем, как начать со мной беседу, спросил:
– А Кудес где? Его с нами не будет?
– Нет Кудеса в поселении. Куда пошел, не сказал.
Варгун только лишь кивнул и произнес, начиная беседу:
– Весна скоро. Походу быть при любом исходе. Ромеи не то, чтобы отказываются от Анны, но, видать, хотят Владимира к себе в гости.
– Полагаешь, что это – их хитрый ход?
– Шатают князя, – убежденно проговорил Варгун. – Князь пойдёт на Корсунь (Херсонес). Там и свадьба будет. А иначе, зачем война?
– Так прижимают русичей, обиду чинят купцам…
Варгун только лишь вздохнул и уведомил:
– Кабы так было, то жили бы мы и не тужили. Ты в поход пойдешь?
– Так не зовут.
– Владимир о тебе справлялся. Через меня предложение передает тебе. Что мне ответить?
– Так подумаю я. Куда спешить? Реки еще стоят.
– К чему склонен ты?
– Нам бы в здешних местах дело делать, – не стал я скрывать предпочтений.
– Оно верно, – поддержал меня воевода и задумался.
Было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается.
– Поход, скажи, как опытный воевода, долгим и трудным будет?
– А сам-то, как думаешь?
Веселые искорки при этом появились в глазах Варгуна.
– Если жениться, то не очень. Мир будет с ромеями.
Варгун лишь покивал слегка мне в ответ, соглашаясь, после чего перевел беседу на другую тему:
– Князь уйдет, а вместо него Рудый Пес будет Киевом править. Лучше было бы, если бы Добрыня остался. Он все-таки больше наших кровей, хотя и наполовину хазарин.
