– Нам не нужно великое, чтобы получить чего-то прекрасное, – твердо ответил Отто, посмотрев ему в глаза. – Великое – отнюдь не означает прекрасное. Прекрасное часто бывает очень мелким и незначительным. А великое мрачным и гнетущим, вселяющим ужас и печаль.
– Однако, свеча вселяет надежду… Надежду, что будет что-то большее…
– Ничего большего не будет, Альберт. Не жди. Если ты хочешь чего-то большего, то сделай это сам. Сотвори великое, но прошу, не твори ужасное. Лучше сделай мелкое, но приятное, чем великий и ужасный монумент смерти и отдачи своей жизни чему-то большему, ведь нет ничего больше, чем жизнь. Жизнь – это все, что у нас есть, остальное риторика и семантика, они выгодны лишь Рейху.
Отто постепенно, следуя за алкогольными парами, стал вливаться в лексику этой реальности.
– Я согласен, Отто, как прикажешь. Но не трогай Рейх. Он чист и свеж, как утренняя роса. У нас во главе всего порядок: поэтому у нас так чисты улицы и так геометрически ровны города. Только порядок, наш Великий Ordnung15 и поддерживает партия. Вкусно пожрать хотят все, но еды, пусть и однообразной, хватает на всех. Все это ради чего ты думаешь?
– Ради Родины?
– Дурак! Ради мороженого! Оно у нас лучшее в мире! Правда, его нет. Сельское хозяйство в упадке, виной тому семито-американцы. Мы, в свое время, делали много зерна и еще больше свинца, но эти евреи-капиталисты все это пожрали…
– Зерно или свинец?
– И то, и другое. Говорю тебе, как историк.
– А как же у них зубы не поломались?
– Эти их капиталистические технологии… Только и думают о том, как бы сохранить свои белые ровные зубы, чтобы увлечь немецких фройляйн…
– Допустим… причем тут мороженое?
– Ну так они пожрали все, из чего его делают…
– Из свинца и зерна? Но разве у нас не полно пива и снарядов?
– Это уже спасибо партии! Но пожрали они все. Осталось лишь на пиво, да снаряды, а на удовольствие для народа… Ну тут извините, защищаемся как можем! Мороженое у нас выдают на праздник регулярно!
– Когда же?
– Ну на День победы, известное дело! Пусть у нас нет изобилия, пусть нет средств гигиены, пусть нет сыра с плесенью и вина, зато каждый год, в День победы, мы получаем по карточкам совершенно бесплатно лучшее в мире и самое вкусное мороженое! Могут ли эти капиталистические граждане похвастаться бесплатным мороженым, спрашиваю я вас?
– Вряд ли, – честно ответил Отто. – Но мне доподлинно известно, что они могут его купить в любой день в году.
– Купить… – презрительно ответил Альберт, затянувшись папиросой. – Эдак никакой туалетной бумаги не хватит. Да и большое дело купить… никакого удовольствия нет, когда можешь получить что угодно в любой момент. Дефицит – вот двигатель наслаждения! Вот то, что заставляет ценить вещи, понимать, что это ВЕЩЬ. А если можно получить что хочешь и когда хочешь, то смысл в этом вообще? Как пакет молока взять за рулон.
Отто думал куда ему пойти и чем заняться дальше. Был уже вечер, свечи догорали, оставляя все мысли о надежде тлеть и превращаться в тягучий воск, затвердевая и застывая на веки вечные. Он пришел в уже знакомый бар, прихватив с собой пару рулонов туалетной бумаги из туалета, оставшиеся из его капиталистической реальности, где они не стояли ничего. Кельнер налил ему пива, за неимением иного. В баре вечером сидело много посетителей с кастрюлями на головах, окончивших свой трудовой день, собирая ракеты, дула и патроны для обеспечения безопасности Рейха. На стене висели часы, которые как будто плавились, растекаясь, хотя было совсем не жарко. Выпивая пиво, Отто обратился к кельнеру.
