– Спрыгнул? – ахнула Ксюша. – Он же все на свете мог себе переломать.
– Мог, – согласился Виктор. – Но не поломал. Так и поскакал от них сайгаком. Ну, они за ним и рванули.
– А ты?
– Я ползком, ползком – и выбрался оттуда. Допрыгал на одной ноге до шоссе, а там попутку тормознул. Хорошо, мужик нормальный попался, вник в положение. Он и доставил в больничку.
– А Серегу, значит, сцапали?
– Скорее всего, – Виктор сердито прищурился. – А что я мог сделать – с такой культей?
– Да ладно, никто ведь тебя не обвиняет. Ясно, что ситуация тупиковая была, – успокоил его Кулер. – И Серый не дурак, соврет им что-нибудь.
– Мы с ним так и договаривались, – кивнул Виктор. – Если поймают, скажем, хотели на зверей настоящих посмотреть. Короче, под дурачков сыграть, и все такое…
– Думаешь, отпустят его?
– Отпустят, куда денутся, – Виктор нахмурился. – Кренделей, конечно, навешают, но зачем он им сдался?
– А нам теперь что делать?
– Откуда я знаю? Времени-то совсем ничего осталось, и я, ослина, без ноги теперь.
– Значит, умрет Тихон? – тоненько вопросила Ксюша.
– С каких это щей! – я почувствовал, что дрожь моя переходит во что-то иное. В отчаяние какое-то, что ли. Или ярость неуправляемую. – По любому, Тихона надо освобождать.
– Как освобождать-то? – изумился Заяц. – Что мы можем? Виктор, сам видишь, не боец. Сергуню прищучили, и охрана там теперь в оба будет смотреть.
– Ну, Серегу-то по любому отпустят, это ладно, а вот Тихона нашего… – Виктор не договорил. Все сразу поняли, что он вот-вот заплачет. Ну, не заплачет, так голосом как-то состояние свое выдаст. Оно и понятно, нервы он сегодня изрядно потрепал. И вроде как руководил нами, подбивал на все эти дела, а тут сам и подвел. Мне сразу стало тошно. За него, за всех нас. Аж горло засаднило. Еще и Тихона представил себе лежащим на земле, а вокруг стаю беснующихся псов…
– Значит, сами все сделаем. И Серегу заодно выручим!
То, что выпалил это не кто-нибудь, а я сам, дошло до сознания не сразу. Только после того, как увидел, что все вокруг смотрят на меня, понял, что это и впрямь мой язык постарался.
– Чего уставились? Зря, что ли, пушки приготовили? Или Тихона не жалко?
– Погоди, Эд, – Кулер даже правую ладонь поднял, чтобы меня успокоить. Видел, что я начинаю заводиться. – Как ты себе это представляешь?
– Так и представляю. Пока Тихона на арену не вывели, перехватим его в ангаре, загрузим к Тарасу в фургон и перевезем в спокойное место.
– Какое еще спокойное?
– Мало ли… Придумаем что-нибудь. Главное – оттуда его вывезти.
– А охрана в ангаре?
– А пушки с рогатками? – меня уже несло. – Или будем дальше только по бутылкам пластиковым тренироваться?
– У них не рогатки, – буркнул Заяц. – У них реальные стволы.
– И что? Уже кексанули? Тихона сегодня рвать на куски будут, а мы дома станем отсиживаться? А эти там еще и ржать будут, деньги на своих псин ставить, тотализаторы устраивать, на сотики всё снимать.
– Остынь, Эд, никто не кексует, но это серьезное бодалово! – Кулер оглядел всю нашу компанию. – Это не старшаку по тыкве настучать. Тут, если поймают, в такой оборот возьмут – небо с овчинку покажется.
– Значит, нужно все так провернуть, чтобы не взяли… – я развернулся к Виктору и впервые заметил, что он смотрит на меня с удивлением. И не просто с удивлением, а с готовностью слушать и, возможно, даже подчиняться. Нет, правда, каким-то шестым чувством я вдруг понял, что главный теперь я. Не потому что сам себя назначил, а потому что все они готовы были внимать моим словам – даже Виктор и даже умный Кулер, а после идти следом – на амбразуры, на стены и прочие баррикады. Сердце у меня совсем разогналось – прямо круги наматывало по грудной клетке. Все равно как мотоциклист в цирковом шаре.
