Саня, затаив дыхание, ходил по галерее часами, наблюдал за реакцией на его работы. Люди подходили, цокали языком, кто-то восхищался, кто-то плевался.
В общем, реакция была. Спроса не было. В галерее можно было приобрести любую понравившуюся работу, об этом гласило объявление при входе, да все и так это знали. Его работы не покупал никто. Период выставки заканчивался, он приезжал в галерею, вызывал такси и вез картины обратно на съемную квартиру. За пьянку уволили с работы, но его это не расстроило. Пожалуй, он ждал этого – видеть все эти рожи было просто невыносимо. Стал брать случайные заказы и как-то жил, перебивался. Как прежде, ругался с хозяином квартиры за испачканный краской пол, переезжал, обживался на новом месте, потом на другом… Писать ему больше не хотелось.
На фоне всех этих воспоминаний слушать песню A Strange Day стало невыносимо, и он налил еще рюмку, добавил в большой стакан колы для запивки, открыл папку «Кунсткамера», перетащил в плеер композиции и запустил воспроизведение рандомно. Резкая однотонная синтезаторная мелодия повалила из колонок.
Саня ухмыльнулся, оскалив зубы, поднял рюмку и прорычал:
– Ну чё, бля… За русскую культуру! Не чокаясь!
Выпил и стал смаковать третью стадию опьянения, как он ее условно называл, когда после второй, оглушающей, ты еще немного посидел, и водка малость попустила, а ты накидываешь сверху – и хорошо!
Прыг-скок мандавошка, пусть почешется немножко
И подхватит сразу вшивую заразу.
Будет знать, как нос совать, честных девок оскорблять.
Он поднялся, закурил сигарету, жадно втянул дым, выпустил носом, поглядел в мутное окно. Отодвинул стол, от чего зазвенели стаканы и чашки, двинулся в большую комнату, подошел к Маше, стал будить ее.
– Слышь, – тряс он ее за бедро, – давай по-быстрому.
Неизвестно, спала Маша или нет. Она убрала подушку с головы, молча сняла футболку и стянула джинсы и трусики, встала коленями на диван, руками оперлась о шаткую спинку. Саня снял трусы, стал шлепать вялым членом Маше по ягодицам, мять рукой ее грудь. Через некоторое время член отвердел, хотя и не полностью, и Саня попытался ввести его в совершенно сухое влагалище. Член не шел и стал немного опадать. Маша смочила слюной пальцы, провела по внутренним половым губам, смочила еще и еще провела. Теперь член вошел свободно, и Саня задвигался, стараясь при этом, чтобы не скрипел диван: этот звук его раздражал и от него пропадала эрекция. Маша не издавала ни звука. Ее черные волосы упали на одну сторону, глаза смотрели в стену.
Почти дойдя до кульминации, Саня прохрипел:
– Давай в ротик, хорошая моя.
Маша спокойно развернулась, села на диван, взяла в рот член и сделала несколько поступательных движений. Саня кончил, держа ее левой рукой за волосы. Маша тут же встала, пошла в ванную, выплюнула сперму в раковину, смыла водой. Прошла на кухню, открыла холодильник, достала третью, последнюю бутылку вина:
