А в вестибюле Эрмитажа выставили в траурной рамке портрет старшего научного сотрудника Николая Петровича Киндяева. Его смерть широко не обсуждалась, но по углам сотрудники шептались:
– Сначала Сергеич, теперь Петрович…
– Двое, один за другим, это неспроста…
– И совпадение странное: лев с перстня его обжег, и лев же разорвал…
– Там полный зал народу, а зверь именно его выбрал…
Железная Ната не могла пресечь эти разговоры, но постепенно они сами собой сошли на нет, хотя ни один человек не забыл этих трагических совпадений, а несколько молодых сотрудников срочно уволились без объяснения причин.
* * *
– Это, конечно, трагический случай, но случай, – сказал профессор Сомов. – Лев может вырваться из клетки и загрызть зрителя, но при чем здесь перстень? Не впадай в мистику – советский ученый должен на все смотреть с позиций материалистической диалектики! Лучше расскажи, что ты раскопал в архивах.
– Да там просто бред какой-то! – Трофимов, то и дело заглядывая в свои записи, но все равно торопясь и сбиваясь, принялся пересказывать изученные документы.
Сомов слушал, сосредоточенно массируя подбородок узловатыми пальцами в старческих пигментных пятнах. Глаза за толстыми линзами смотрели спокойно и отрешенно, словно молодой человек зачитывал скучный доклад по архивоведению.
– Что ж, понятно, – негромко сказал он, когда Иван закончил. – Люди и не такое говорили под пытками… Или чтобы избежать пыток. Так что самые цветистые пассажи из этой истории можешь спокойно забыть.
– Вы хотите сказать, что его пытали? Наши, советские люди, чекисты?
Сомов наклонился вперед, посмотрел на него поверх очков.
– Ты уже большой мальчик, Трофимов. Наверняка читал материалы XX съезда партии, знаешь о перегибах и прочем. Но нас ведь интересует не это, верно?.. – Профессор подождал, словно давая возможность Ивану оспорить его точку зрения. Но спорить здесь было не о чем. – Ты занимаешься научной работой по конкретному артефакту, проводишь историческое исследование, а не анализируешь методы работы судебных «троек» или, скажем, природу психических фантомов. Улавливаешь разницу?
– Конечно, Порфирий Степанович.
– Поэтому отправляйся в архивы, Иван, в обычные наши скучные исторические архивы, где никто никого не пытает и не рассказывает побасенок. Копай, ищи там следы этого перстня, тереби специалистов в области предметов религиозного культа, расспрашивай, читай, общайся с коллегами. В общем, занимайся наукой. Фактами. А дешевыми сенсациями пусть занимаются журналисты.
– Но мне интересно узнать про этого Дорохова, Порфирий Степанович! Как у него оказался этот перстень, откуда и что это означает – «ему всегда сопутствовала удача»? Ведь посмотрите, в самом деле – Визжалов заполучил перстень и за десять лет из провинциального оперативника дослужился до заместителя начальника всей Государственной безопасности страны! Это ведь факт, согласны? Может, у Дорохова была похожая история?
– У твоего Дорохова по определению не может быть ничего похожего, Иван. Потому что он умер обычным бандитом, подонком общества. А не генералом, не знаменитым оперным тенором и не ученым с мировым именем…
И все-таки этот обычный бандит и подонок общества очень заинтересовал Трофимова. Он знал, что в Публичной библиотеке есть читальный зал региональной периодики, куда поступают газеты со всего Союза чуть ли не с 17-го года. Заказал подшивку ростовских газет за 1925 год, но оказалось, что библиотечный фонд сильно пострадал во время войны и за данный период у них ничего нет. Можно было, конечно, съездить самому в Ростов, что-то попробовать разузнать… Можно, в конце концов, написать еще один запрос – в архив Ростовского управления КГБ… Хотя вряд ли без специальной протекции его туда пустят.
