– У Нины выпали все ресницы, ты разве не заметила?
Пока мы разговаривали, то постоянно перемещались по квартире Яны. Я отметила новую картину, какие-то музыкальные инструменты, которые ещё не видела. Яна – человек творческий.
Я и в самом деле замечала, что одна моя дочь как-то внешне изменилась, но я приписывала это взрослению. Господи, получилось, как в том анекдоте, где обиженная от невнимания мужа женщина надела противогаз, а муж предположил, что она брови выщипала.
У моей Нины реснички выпали, а я и не заметила! Мне стало стыдно, но и злость тут же подоспела. Злость и раздражение.
– Откуда, Яна, ты взяла эту мазь? Ведь не из аптеки?
– Ей помогло. И ресницы отрастают.
– Ага. Хорошо. Но, вообще-то, рядом с ресницами глаза! Орган зрения! Почему ты не боишься мазать неизвестно чем глаза моей дочери?
Яна почти не изменилась в лице. Только крепче сжала губы. Привыкла что ли уже к моим выкрутасам?
– Мазь я взяла у одной бабушки. У неё много кто и чего берёт. Она всем помогает.
– Час от часу не легче. У какой ещё бабушки?
– За городом живёт. Я тоже брала у неё снадобье.
– Снадобье?
Яна смутилась немного.
– Она сказала привезти масло, обыкновенное, сливочное. В общем, она его заговорила и сказала мне мазать колени.
– И что?
– И они прошли. Помнишь, у меня болели колени на погоду? Теперь не болят.
– Ты это связываешь со сливочным маслом? Вот прямо так серьёзно? – не унималась я.
– Не связываю. Знаю. Кстати, кофе будешь? – с деланной беззаботностью повернулась ко мне Яна.
При этом её густые волосы полетели вслед за движением её корпуса. Интересно, та бабушка делает настойки какие-нибудь для волос. Ну, а что? Ресницы вон, коленки…
Я чувствовала, что скоро перегну палку и мне будет чертовски неудобно просить потом Яну посидеть с Ниной и Инной. Нет, она, конечно, посидит с ними и словечка не скажет, но я думала о себе. Каково мне будет её просить после того, как я сделала ей нагоняй за эту мазь? В общем, не знаю, какими усилиями, но я взяла себя в руки и пропела нежным голосом своё согласие налить мне кофе.
За окном тут же зачирикали птички, словно понимая, что в квартиру Яны пришёл мир, хрупкий, но тем не менее. По небу плыли замысловатой формы густые облака, день собирался быть жарким. Было очень сухо. Дул такой же сухой ветер, не приносящий прохлады. Ветки на высоких деревьях за окном зашлись в безумной тряске.
Яна разлила чёрный густой кофе в две чашечки. Мы молча пили, поглядывая друг на друга, словно борцы сумо перед последней отчаянной схваткой.
– Вкусно! Умеешь же ты сварить так, как никто! – я сделала крохотный выпад.
– Не волнуйся. У Нины всё в порядке с ресницами теперь. И банка уже не нужна. Я поставлю её себе в холодильник.
– Ага! И будешь сама мазать уже свои ресницы! Хитрая! Но все-таки где живёт эта бабушка и как ты её нашла?
– Я давно про неё знаю. Мы жили рядом с её домом. Давно ещё до переезда сюда. Она всегда помогала. Мама что-то у неё брала тоже. Не помню, что. Так что бабушка, если можно так сказать, проверенная. Я как увидела, что у Ниночки ресницы выпали, так сразу о ней вспомнила.
– Но почему? Что врачей нет? – я допила кофе, и последний глоток мне показался отвратительно горьким. Надеюсь я скривилась так, что Яна заметила.
– Ну это же сглаз! Какие врачи?
Меня стал душить смех. Яна – человек хоть и творческий, всегда плевалась на любые приметы, разговоры о привидениях и прочих мистических штуках. Она не верила в гадание, она скептически относилась к астрологии и на прямой мой вопрос, ставили ли они всей семьёй заряжать банки с водой перед телевизором, как-то покрутила пальцем у виска.
