Даша была намного старше. Она выпустилась из «дома презрения» как совершеннолетняя и на прощанье подарила Владику этот брелок. «Если бы я ушла в свою собственную квартиру, Владик, я всё бы сделала, чтобы забрать тебя к себе». Так она сказала, смахивая со щеки слезу, когда они прощались. Увы, Даша уезжала в другой город – в общежитие ПТУ, куда она поступила учиться сразу после школы. Их прощание – и то постарались омрачить, петухами выкрикивая колкости типа «гляньте-ка, как совращает несовершеннолетнего пацана половозрелая девица!». А тут ещё и брелок украли. Но и этого пакостникам показалось мало. На уроке географии, когда Влад отвечал у доски, кто-то швырнул ему под ноги брелок. Это оказался другой брелок, только похожий на Дашин. Но Влад рефлекторно нагнулся и… раздался хохот. Не смогла удержаться даже географичка. Ещё бы! Ночью кто-то распорол брюки Влада сзади по шву – когда Влад нагнулся, брюки разъехались в стороны. Вроде бы, что смешного – под штанами оказались трусики. Но весь класс хохотал с таким наслаждением, что Владу стало по-настоящему дурно. «Козлы вы все! Козлы и дерьмо!» – сказал он тогда жёстко и злобно, прежде чем выйти из класса. Брюки он быстро зашил в подсобке у технички Веры Андреевны. Но после уроков его встретили за школой целой ватагой и… бить не стали, а, повалив на асфальт, толпой содрали с него штаны вместе с трусами и разодрали их в клочья прямо у Влада на глазах.
Такого унижения Влад не стерпел. Он принялся мстить всем своим обидчикам и за это угодил в «карцер».
Странно, что терпел Влад от целого отряда одноклассников, но возненавидел при этом одного лишь Володю Недоделанного. Дождавшись, когда его выпустят из «карцера» – холодного и грязного полуподвального помещения без окон с одной лишь железной кроватью у шершавой стены, Влад сбежал через окно коридора в ту же ночь – с третьего этажа умудрился спуститься. А перед этим исписал все стены коридора зубной пастой: «Володя Недоделанный – подонок».
Далеко уйти ему снова не удалось. На этот раз его перехватила очень сердобольная проводница поезда дальнего следования, куда он, по наивности своей, напросился «на третью полку на одну только ночь» за уборку плацкартного вагона. Дама сразу смекнула, в чём дело, усадила пацанёнка за чай с бутербродами в своём купе и потихоньку сообщила в железнодорожную милицию. Уже на следующей станции в купе заглянула симпатичная женщина-милиционер из детской комнаты городского УВД. К счастью Влада, в детдом она доставила его сама, а поскольку с поезда его сняли около двух часов ночи, то повезла она Влада (её звали Евгения Михайловна) сначала к себе домой – ночевать. Утром же, сжалившись над мальчишкой с таким несчастным видом, старший лейтенант Морозова не стала его будить. Поэтому назад в детдом он вернулся только к обеду следующего дня.
Передавая парня с рук на руки директору дяде Ване, она около часа с ним о чём-то доверительно говорила. Владик догадался, что милиционер Женя просила дядю Ваню ни в коем случае не наказывать мальчишку и первое время проследить за тем, чтобы его никто не обижал. Как ни странно это показалось Владу, уговоры тёти Жени помогли. Его никто не замечал в «доме презрения» целую неделю – даже Недоделанный. Потом, когда Влада снова начали «ненароком» задевать, а Недоделанный вернулся к своему амплуа – подтравливать «коллектив» на «единоличника», Влад приспособился очень эффективно «угрожать» старшим лейтенантом Морозовой, которая, якобы, оставила ему свой домашний телефон – на случай, если кто-нибудь его заденет. Как-то Недоделанный даже ядовито спросил, не намеревается ли защитница в погонах усыновить Нечаева (фамилия Влада), чтобы тому можно было на законных основаниях «урвать из детдома без оглядки». Ну а чуть позже Володе подвернулась «более приличная» работа в системе ГУИН, и больше он Влада не допекал.
