Утренние сны о настоящем - страница 9

– Заткнись, дурак! Ты еще по фамилии меня назови! Идиот кулинарный, – ответил Макс, наклоняясь над ящиками с напитками и не обращая внимания на зашевелившегося сторожа.

– Вот, то, что нам сейчас нужно! Вискарёк! Есть контакт! Берем, сколько сможем и уходим, – приказал он, взяв в руки сразу целую коробку.

Меж тем Хаким застонал, оперся на руки и попытался встать. Заметив такое нарушение дисциплины, Макс решил успокоить ретивого служителя магазина и, не выпуская коробки со спиртным из рук, без замаха ударил ногой в го- лову, стоящего на четвереньках сторожа. Но может быть была виновата тяжелая коробка с бутылками, может быть из-за ранее принятых напитков или просто подвернулась нога на одной из досок, только удар цели не достиг. Промазал здоровяк Макс и опрокинулся на спину. По дорогому белому спортивному костюму под стеклянный перезвон разбитых бутылок полилось недорогое виски, скорее всего поддельное, судя по сивушному запаху. В ту же секунду сторож, не издав не звука, прыгнул на грудь лежащего Макса, придавил коленями руки и, схватив его за горло цепкими, как у обезьяны пальцами, начал душить. Хватка была так сильна, что Макс мог только хрипеть что-то нечленораздельное, закатывая глаза в грязный потолок, да в отчаянной борьбе подсовывать непослушные пальцы под железные ладошки маленького сторожа. Леня застыл в ступоре, не в силах оторвать взгляда от ног Макса, которые, казалось, жили своей отдельной от хозяина жизнью. Они, то быстро елозили, то вдруг сгибаясь в коленях, старались ударить в спину сторожа, то опираясь на пятки, поднимали тело в «мостике», пытаясь таким образом скинуть этого парня, в своем страшном молчании похожим на огромного паука. Но все попытки стряхнуть его были тщетны, маленький дьявол сидел на Максе, как опытный наездник, объезжающий степного жеребца, привыкшего к бескрайним просторам и неограниченной свободе. К запаху дешевого пойла, прибавился запах крови – бутылочные осколки ранили как одного, так и другого, и уже было не понять, где кровь Макса, а где сторожа и этот смешанный сладковатый запах вызвал у Ленчика внезапную острую тошноту, согнувшую его пополам. Все, что было употреблено за сегодняшний день, серо-розоватым фонтаном рвануло из него на пол, на доски, на старенькие кроссовки, забрызгивая джинсы, выворачивая наизнанку, казалось, не только желудок, но даже саму душу. Когда спазмы тошноты немного ослабли, он услышал слабеющий хрип, – Леня, Ленечка, помоги, – причем, «помоги» Леня, скорее угадал, нежели услышал в свистящем сипе, исходящего из сжатого горла. Обернувшись, он увидел, что ноги Макса, активно сопротивлявшиеся до его приступа, теперь вяло шевелятся. Лица друга он не видел, его закрывала фигура «паука», сидящего на его груди и продолжающего молча и неотвратимо делать свое гибельное дело.

Все еще не веря в происходящее, Леня схватил первую, подвернувшуюся под руку доску от разобранного поддона и наотмашь плашмя, со всей силы ударил ею сторожа, никуда особенно не целясь, но попал по голове. То, что случилось дальше, было настолько неожиданно, что Леня застыл во второй раз. Доска, почему-то не отскочила от удара, как можно было ожидать, а наоборот, прилепилась к чернявой голове сторожа. Тот, не издав ни звука, замер на секунду-другую, потом медленно повалился вбок, в мокрое месиво картона, стекла и виски. Его ноги судорожно дернулись, чуть подтянувшись к животу, будто он снова собирался встать и, вытянувшись, ослабли. Доска, как приклеенная держалась у виска и оттуда неторопливыми толчками пошла стекать кровь на его удивительно спокойное лицо. Заливая открытый глаз и, спускаясь по носу, кровь закапала на грязный пол. Леня повалился на колени – на том конце доски у виска отчетливо виднелась серая с крупными насечками шляпка гвоздя-сотки. Не успел парень его вытащить… Не успел…