Первое – это вопрос о собственности в сельскохозяйственной отрасли, самый острый, судьбоносный. Здесь собственность не должна быть ни частной, ни общественной.
Второе – земля должна быть закреплена за крестьянским хозяйством и никак, ни при каких обстоятельствах не может отчуждаться. Пахотные земли имеют золотое содержание: она крестьянская, потому священная.
Третье – это создание условий жизни крестьянам, сохранение и укрепление устоявшегося сельского уклада жизни. Всеми мерами нужно освоить современные технологии, внедрить передовые методы организации производства. При разрешении этих задач дела быстро пойдут в гору – и хозяйства будут давать продовольственную продукцию.
Субботин сделал паузу, полистал лежащие перед ним бумаги, в которые ни разу не заглянул, когда выступал, и сказал:
– Вот, пожалуй, всё.
– Позвольте задать вопрос выступающему, – обратился к Воронину Голубев.
– Пожалуйста, задавайте, – был ответ.
– Вопрос касается собственности. Вы четко все изложили. Не могли бы сейчас сказать, какую форму собственности вы бы предложили крестьянам там, где будете работать?
– Скажу откровенно, этот вопрос я долго обдумывал, но пока не пришел к окончательному решению. Очень привлекателен такой вариант: закрепить за крестьянами всю собственность, но это нужно согласовать с самими крестьянами.
– Ну что ж, весьма похвально, молодой человек. Думаю, что вы на правильном пути, – заключил Голубев.
Сильно обрадованный Субботин сел на свое место. Шутка ли, сам первый замминистра сельского хозяйства области одобрил его позицию…
Между тем на трибуне уже стоял очередной оратор – Ильдар Шарапов.
– Я сторонник коллективных хозяйств, – заявил Шарапов. – То есть тех же колхозов, оболганных и обруганных, можно сказать, почти всеми. Крестьянский труд – это коллективный труд, и только такой труд может дать хорошие результаты. Почему сталинские колхозы плохо работали, не производили изобилия продукции? Потому что колхозники были превращены почти в крепостных, рабов. У колхозников не было никакой материальной заинтересованности. За труд начисляли так называемые трудодни, которые отоваривались осенью, после сбора урожая. А если плохой урожай или вообще неурожайный год, то крестьяне оставались без оплаты своего труда.
– Ратуя за коллективные крестьянские хозяйства, – продолжал выступление Шарапов, – я думаю, что работу крестьян нужно организовать совсем по-другому. В этом вопросе я солидарен с позицией Субботина. Как факт сообщу, что в России до сих пор есть колхозы, работающие успешно. У них остались только названия, а умные руководители коренным образом перестроили экономические отношения крестьян и хозяйства, отрегулировали соответственно оплату труда, и это привело к изменению психологии крестьянина, который стал тем, кем быть определила судьба и сам Господь Бог.
– Как вы относитесь к фермерскому хозяйству? – последовал вопрос Голубева.
– Отрицательно! Это мое убеждение, и я высказывался об этом неоднократно, – ответил Шарапов.
– Почему? – заинтересовался Голубев.
– Фермер же – это частник, аграрный хищник. И он никогда не будет делиться с крестьянами, работающими в его хозяйстве, произведенной продукцией, а будет только выдавать зарплату и то не всегда. Зачем нам нужен такой мини-помещик?
Реакции на ответ Шарапова не последовало. А ректор Герасимов вообще молчал. Вид его выражал удовлетворение. Возможно, ему выступления выпускников понравились. Он, конечно же, был доволен квалифицированными суждениями воспитанников руководимого им университета. Пусть министерство знает, каких классных специалистов они выпускают.
