– Потому что я у себя дома, мать твою, и могу ходить, в чём захочу!
– Это дом престарелых, папа.
– Престарелый здесь только ты, неведомый хрен без галстука! Хвала богу, ты не мой сын! Моему сыну – три, вчера я отправил его и его няньку в загородное поместье!
– Это было сорок лет назад, папа, – Висмут перехватил у сиделки ручки кресла и повёз его к выходу, – с тех пор не осталось ни няньки, ни поместья. Только я.
– Ты просрал всё моё состояние? – возопил дед, с завидной прытью вскочив с кресла и перегородив Висмуту дорогу.
– Я расплатился с твоими долгами.
– Это собственность пансионата, – ввернула сиделка, забирая освободившееся кресло.
– Ты всё продал?!
– Мне нужно было как-то покрыть твои долги, отец. И чем-то платить за твой пансионат.
– Ты всё продал!!! Всё накопленное годами немыслимого, нечеловеческого труда!
– Об мэрский-то стул, поди, не одну пару штанов истёр – так трудился, так трудился! – пробухтела сиделка на пути к лифту.
– Ты и меня продал – сюда! – дед трагичным театральным жестом обвёл холл. – В богадельню! Этим! – презрительно указал на сиделку, заталкивающую в лифт кресло. – На опыты-ы-ы! – старик упал на колени и завыл, заломив руки.
Висмут удручённо стоял над ним, уперев кулаки в бёдра, ожидая конца представления.
– Да я бы и сам заплатил, лишь бы взяли, – вздохнул он, – но никто не хочет иметь с тобой дело, папа!
– А ещё он в меня дерьмом кидался! – крикнула сиделка, задёргивая железную решётку лифта. – И медсестёр за ляжки щипал!
Висмут тяжко вздохнул и закрыл глаза.
– По справедливости, – вставила медсестра с дежурной улыбкой, – это было не дерьмо. Господин Празеодим тайком принёс полные карманы глины с занятий по гончарному мастерству, слепил из неё… ну, вы понимаете… и…
– Оди, лапушка, для тебя я просто Оди! – прокудахтал с пола бывший мэр.
– Всё! – Висмут, не открывая глаз, вскинул руку. – Всё, пожалуйста, больше не надо! Ничего не хочу знать. Мне с этим человеком теперь жить.
– Соболезную, – прошептала сестричка, не переставая белозубо улыбаться, хотя в глазах её и правда мелькнуло сочувствие.
Висмут не без труда запихал всё ещё хныкающего и сетующего на судьбу старика в кеб и, усевшись рядом, уставился перед собой, уперев локти в колени.
– Куда едем? – спросил извозчик.
– Куда едем? – переспросил у Висмута отец, который, оказавшись в повозке, совершенно успокоился, словно у него сработал переключатель.
– К чёрту на рога, – безучастно обронил мужчина. – Хотя нет, сначала заедем в контору «Почтовых линий», мне нужно получить расчёт.
– Мы начинаем новую жизнь? – воодушевился дед.
– Мне бы сейчас со старой покончить, – вздохнул Висмут. – И хорошо бы – не пулей в висок.
– Мы начинаем новую жизнь! – захлопал в ладоши бывший мэр. – А девочки там будут? В новой жизни. Медсестрички или ещё кто?
