Что до меня?
Танцевать перед кем-то на столе — это унизительно. Отвратительно. Это низко со стороны Скворцова и максимально грязно. После этого я не смогу смотреть ему в глаза. Вообще никогда.
Сможем ли мы работать вместе?
Вряд ли.
С другой стороны, можно ходить с включенным диктофоном и любой последующий намек на непристойности обнародовать в сети. Заявление в полицию вряд ли примут — кто докажет, что Скворцов заставлял меня танцевать. А вот интернет от подобного всколыхнется.
А вдруг Скворцов расскажет кому-нибудь, что я настолько легко готова раздеться, что меня и уговаривать не пришлось? Вдруг у него есть камера скрытого видеонаблюдения?
Точно! Нужно включить мою, на телефоне. И записать видео, после которого станет ясно — меня заставили. Потом это видео пойдет в дело. Я и Люду спасу, и себя уберегу от чокнутого извращенца.
— Твою ж мать… — пробормотала, обращаясь к своему отражению. — Это плохо кончится.
Насколько мне помнится, я задолжала Люде тридцать тысяч рублей. Думаю, долг будет сполна отплачен после сегодняшнего представления.
Я нажала на телефоне съемку видео и вошла вначале в общий кабинет, а затем — на негнущихся ногах — к директору.
— Можно?
— Вы с деловым предложением? — рассмеялся Скворцов.
Телефон положила на стул, опустив на чехол таким образом, чтобы хоть частично можно было рассмотреть нас с директором. Надеюсь, это как-то меня обезопасит.
— Я соглашаюсь не по собственному желанию, — отчеканила занемевшими губами. — Только ради подруги, которую вы собираетесь выгнать. Вы сами поставили ультиматум: либо её увольняют, либо я танцую стриптиз, и она остается.
— Прекрасно всё понимаю. — Ироничный кивок.
Черт! Я ожидала от него прямого согласия, которое потом можно было бы однозначно интерпретировать. Но этот нахальный гад только улыбнулся и скрестил руки на груди, ожидая шоу.
Меня же будто сковало цепями по рукам и ногам. Невозможно ни сдвинуться, ни вздохнуть. Липкий, душащий страх заполнил тело до краев.
— У вас… есть коньяк?
— У Михаила Валерьевича где-то хранился виски. — Директор осмотрелся, заглянул в один шкафчик, во второй.
Наконец, он выудил наружу бутыль с коричневой жидкостью и две стопки. Наполнил обе до краев. Одну махнул, не глядя, а вторую подал мне. Я приняла холодное стекло дрожащими пальцами.
— За встречу, — прыснул Максим Степанович.
Хотя какой он, к чертям, Степанович. Я должна отказаться. Ещё не поздно уйти, чтобы не замарать своё имя всякой ересью. Вдруг он попытается что-нибудь сделать со мной?..
Я стиснула зубы и сделала глубокий вдох. Всё исключительно ради Люды.
Скворцов развалился в кожаном кресле, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. Весь его вид выражал праздный интерес. Он жаждал зрелищ, но оставался спокоен и холоден.
Почему я?..
— Начнете? — подсказал директор.
Опрокинула стопку, и горячий алкоголь опалил горло горечью, ухнул к животу. В руках потеплело, жар прилил к щекам. Представляю, какого я буду малинового цвета. Надо было нормально пообедать, а то я способна окосеть и от меньшей дозы на голодный желудок.
Может, не поздно отказаться?..
Нет уж.
Нетвердыми движениями я стащила обе туфли и попыталась вспомнить, какое на мне надето белье. Не рваное? Вроде нет. Чистое? Определенно да. Даже недавно куплено. Не шелковая комбинация в рюшках, а обычный хлопок. Но выглядит прилично. Понятное дело, что снимать его я не намерена. Разденусь до трусов и бюстгальтера — и всё. В принципе, ничего страшного в этом нет, на море же как-то хожу в одном купальнике.
