Молния разъехалась слишком быстро — а ведь хотелось продлить томительное ожидание. Поворот.
Страстного танца не получалось, но я увидела во взгляде Скворцова нечто большее, чем обычную издевку.
Пальцы коснулись груди и медленно потянули платье вниз. Ниже, ещё ниже. Теперь оно болталось в районе талии. На секунду меня прошибло страхом — перед директором в одном бюстгальтере! Но я вновь напомнила себе, что на пляже загораю в лифчике, пусть и купальном. Какая разница?
Спиной к Скворцову. Я огладила обнаженную кожу поясницы. Позвонок за позвонком руки поднимались по спине. Чтобы волосы не забивались в рот, пришлось собрать их обеими руками и отвести в сторону. Скрипнуло кресло. Скворцов поднялся, обошел стол и застыл сбоку от меня. Я различала его краем глаза. Надо зажмуриться. Надо, чтобы нереальное, какое-то сюрреалистичное удовольствие от танца вновь не смолкло под наплывом дикого стыда.
Плавное движение всем телом, касание губ кончиками пальцев. Полуоборот.
Платье упало к ногам. Я переступила через него (а заодно и через свою гордость), приблизившись к Скворцову ещё на шаг. Нас разделяло меньше метра, и я видела, как он рассматривает меня. Прожигает всей своей тьмой. Не отводит глаз. Не моргает. Изучает так пристально, будто в запоминании есть некий особый смысл.
Это распыляло. В отношениях с Кириллом было море нежности и заботы, но дикой, пламенной страсти — ни капли.
А тут…
Я сняла очки, чтобы не видеть выражения лица этого нахала. Всё размылось, смягчились очертания. Мир перестал искрить от животной похоти, что заполнила мускусным запахом всю комнатушку.
Кажется, я потеряла бдительность, потому что Скворцов оказался слишком близко. Вплотную. Он дышал мне в колени адским жаром, будто огнедышащий дракон. Возможно, я преувеличила от переизбытка эмоций, но по ощущениям — именно так.
Его ладонь скользнула по моей ноге. Мелкие волоски поднялись дыбом от этого — вполне реального — прикосновения. Кожа Скворцова была шершавой, а движения требовательными. По колену, внешней стороне бедра, к низу живота. Он остановился у полоски трусиков, вопросительно поднял на меня взгляд.
Я сжала ноги так сильно, что их свело от боли. Белье намокло от одних только прикосновений. Тело жаждало продолжения. Требовательных поцелуев. Жадных прикусываний. Пальцев внутри меня. Не только пальцев, но и…
Что это, настоящая жажда или последствия стресса и выпитого алкоголя?
Очевидно одно: нельзя поддаваться.
— Не надо…
Я видела, как напряглись желваки на его щеках, видела, как дрогнул кадык, как затвердели плечи. Меня взял испуг. Вдруг Скворцов не примет отказа? Вдруг попробует взять меня силой? Вдруг… я сама не смогу отказать ему ещё раз?..
Но директор сглотнул и, закусив губу, сделал шаг назад. Напряжение, от которого недавно звенел воздух, испарилось. Я села на край стола, натянула очки. Отдышалась, потому что воздуха катастрофически не хватало. Видео выключила — там изображено слишком многое. Слишком личное.
Мы оба знали, что я не должна была отказаться. Только не здесь и не сейчас. Не в секунду, когда его штаны натянулись от желания, а мое белье можно было отжимать.
Романова, ты хотела наказать босса, а в итоге чуть не отдалась ему. Это вообще адекватно? Ещё и про Люду что-то говорила.
— Держите, — Скворцов оторвал меня от раздумий, протягивая свернутый лист бумаги.
Не придумав ничего умнее, я развернула расписку. Прямо так, сидя в одном нижнем белье на столе для совещаний.
