— Ваш кофе, — фырчала она каждое утро, умудряясь готовить кофе с каждым разом всё отвратнее и отвратнее.
То забудет сливки, то плюхнет полбанки, то засыплет сахаром.
— Вам звонили. Опять, — произносила таким тоном, словно нет ничего постыднее, чем отвечать на директорский телефон.
Далеко не глупая девушка, которая добровольно забилась в скорлупу из комплексов, бурно реагировала на любое высказывание. Её злило наплевательское отношение начальства, но Арина не желала что-то менять. Она могла бы добиться многого, если бы не плыла по течению.
Скворцову до озноба захотелось растрясти Романову. Растормошить. Довести до точки кипения и однажды увидеть гремучую смесь из чистого гнева, задетого самолюбия и далеко не глупых идей.
Но в один из дней Максим заметил, что Арина смущается чуть иначе, когда смотрит ему в глаза. Точнее — она старается смотреть куда угодно, только не в глаза.
И это… пугало.
Разумеется, у него хватало воздыхательниц. Самых разных, от девочек-секретарш на предыдущих местах работы, до дочерей бизнесменов. Завидный женишок, который родился с золотой ложкой во рту — так шутили друзья. Девиц за ним увивалось столько, что можно было бы поставить рекорд, поимев их всех. Но Максим считал: если уж встречаешься с девушкой, то никаких измен. Даже если тебе на шею сами лезут и намеки оказывают вполне очевидные.
Так что изменилось?
Дурацкая шутка, которую отвесил Скворцов подчиненной, послужила началом конца. Кто же думал, что Романова, эта недотрога, так возжелает помочь подруге, что согласится на стриптиз?! Он до последнего надеялся, что она струсит и сбежит, дав ему повод подтрунивать над ней и дальше.
Не в его принципах кричать: «Остановись!!!», если девушка уже влезла на стол; но и быть мудаком, который принуждает кого-либо, он тоже не собирался.
Максим даже «расписку» написал с прицелом на то, что Романова попросит прочесть её до начала своего перфоманса. Он бы сначала отнекивался, а потом показал лист бумаги, и всё стало бы понятно.
Все нормальные люди вначале читают расписку, а потом творят незнамо что!
Но она не сбежала. Не попросила расписку. Осталась. Смущаясь и краснея как девственница, начала свой неумелый танец. Максим хотел её остановить. Очень хотел. Но не смог. Язык присох к нёбу, когда Романова огладила бедра и потянулась к застежке на платье. Фантазия дорисовала столь желанные образы, что слова забылись. Даже самые простые типа банального «Хватит».
На недолгий миг вселенная совершила кульбит, и Скворцову показалось разумным подойти к ней… коснуться нежной кожи… вдохнуть цветочный аромат духов...
Вдруг её тоже трясло от желания?
Не трясло.
Она отказала — и правильно сделала. Это ненадолго привело Максима в чувство. Он и сам испугался, чем может закончиться случайная связь. Поэтому отдал бумажку — чтобы уж точно оборвать все нити. Никакой страсти. Никакого вожделения. Это был всего лишь глупый прикол.
Казалось бы, поиграли, и будет.
Арина обиделась, сбежала. Всё. Остановитесь. Замрите в этой точке и попытайтесь жить как прежде.
Почему тогда он долго не мог отдышаться? Почему схватился за телефон и отправил несколько сообщений, даже не задумываясь над их смыслом? Зачем побежал за ней как безумный?
«Ты делаешь это, чтобы извиниться перед сотрудницей», — убеждал сам себя, рванув к припаркованному автомобилю.
Но что-то подсказывало: это самообман. Ибо извиниться можно по телефону, можно прислать примирительный букет, можно — в конце-то концов! — не пытаться раздеть подчиненную и не задыхаться от её присутствия. Тогда бы и просить прощения не пришлось.
