Долгий спуск по выдолбленным в камне ступеням, где почти нет света. Рукой скольжу по мокрым каменным стенам только для того, чтобы ощущать хоть что-то что поможет мне, если я оступлюсь. Сырость и влага ощущаются в воздухе, отчего лёгкие сдавливает. Ещё и коридор пещеры сужается, мне кажется, стены напирают на меня и в душе поднимается страх. То чувство, которое своим ядом отравляет каждую клеточку тела, обволакивает и лишает способности к сопротивлению.
Замечаю впереди блеклое свечение, и я ускоряюсь. Вместе со всеми я вхожу в просторное помещение. Справа и слева – двери, закрывающиеся изнутри. На деревянном настиле пола, в самом центре, начерчен желтый круг – похоже на ринг. Стены обиты металлом. Мы выстраиваемся ровными рядами и смотрим на темный экран монитора.
Делаю неглубокий вдох. Спертый и влажный воздух с тяжёлым запахом мужских тел. Здесь нет окон и кондиционеров, от этого тренировочная зона похожа на парник, в котором Спасённые выращивают овощи.
Деревянные половицы скрипят под ногами Питера. Смотрю на него, он не замечает. Его отрешённый взгляд касается каждого добровольца, но только не меня.
– Завтра начнётся испытание, – говорит Питер, когда за последними вошедшими в зал добровольцами закрывается дверь.
– Все те, кто по какой-то причине не пройдет его, – короткая пауза, – будут зачищены.
Сердце будто вырывается из груди.
– Смерть – наказание за чувственность, – продолжает Питер.
Мне противно на него смотреть, поэтому рассматриваю носки своих ботинок.
– Но есть и приятные моменты, – доносится с другой стороны голос Уры. – Добровольцев с самыми высокими результатами к бою будут готовить мои братья.
В данный момент я даже рада появлению Уры. В упор смотрю на Питера. Наши взгляды встречаются. В его ночных глазах – пустота, а в моих страх.
Надеюсь, он этого не замечает.
– Испытание будем оценивать мы, ваши лидеры, – спокойствие в его голосе ещё больше пугает меня.
– Хочу сказать сразу, – вмешивается Ура. – У меня навряд ли вы получите высший балл.
Питер и Ура смотрят друг на друга с разных сторон зала, как два коршуна, не знающие, как поделить добычу. И сейчас я на стороне Уры. Питер Ван – убийца.
– Через месяц будет бой, по его результатам мы выберем сильнейших, которые отправятся с нами на задании. Те, кто по каким-то причинам не смогут пройти его, вернутся к своей работе, – протягивает Ура, смакуя каждое слово.
Питер медленно обходит каждого добровольца, вглядываясь в их пустые лица. Догадываюсь, что ко мне он не подойдет.
– До этого дня вы – Элита, а значит, как и обещали, мы снимаем с вас основные запреты, – угроза в голосе Питера, тем не менее, отлично слышна. – Надеюсь, вам не нужно напоминать, какие запреты не стоит нарушать даже Элите.
Не доходя до меня, он возвращается в центр и встаёт перед рядами добровольцев, сверля нас бесчувственным взглядом. Смотрю в пол.
– Бой – сражение с одним из воинов Элиты, – добавляет Питер. – Вы должны показать нам мастерство рукопашной, а также умение обращаться с оружием.
Он говорит чётко и внятно, будто он произносит хорошо отрепетированную речь, словно ему приходится озвучивать это уже не в первый раз. Только раньше, насколько мне известно, добровольцев не призывали. Элитный отряд существовал изначально, как и лидеры, и был закрытым, они все – потомки первооткрывателей этого города.
Питер размеренным шагом обходит добровольцев.
