И как бы ни было тяжело, но отпускать её я не хотела. Будто я могла ещё вернуться в тот жестокий розовый и совершенно пластиковый мир, где куковали мы обе, распыляя чёрную грязь.
– «Грегори Энгель Джеральд-Ормега, – произнёс мой телефон голосом ведущего, пока я падала на свою кровать под одеяло, хватая мягкого Десмонда и вжимая нос в его бочок, пропахший моей комнатой дома, – наследник сразу двух непомерно тираничных родителей. Начнем без особых предисловий: когда мы подбирались к данному юноше, у каждого из команды репортеров была только одна мысль – мы не сможем узнать и зерна о том, кто в будущем встанет во главе всем известной Ормега-групп. Однако! Мы добились успеха с обоими родителями Грегори, имея ввиду, что сенатор Джеральд, с коим сейчас проживает его старший сын, дал полное согласие на видео сьемку в поместье, – ведущий перешел с одной стороны дороги на другую, позволяя разглядеть впечатляющий особняк за его спиной, – история двух родов насчитывает несколько сотен лет, когда великая Костна только была основана. Да, вы не ослышались – оба семейства были основателями нашего государства. Только представьте, что все эти годы ни один из членов родов не находился в браке с другим, что в высших кругах совершенно немыслимо! И, – он хихикнул, – я вам расскажу почему, – кивок, – родители милого Грегори познакомились в школе. Как и большинство семей столицы. Дальше тоже без происшествий, свадьба, брак, рождение первого сына, а вот после… по данным сводки системы сенатор Джеральд подавал заявление на развод пятьдесят три раза, каждый из которых менял причину на более действенную. Итог нам всем ясен заранее – наличие ребенка автоматически ставит запрет на развод. На этом история не заканчивается, потому как разъехавшиеся по разным домам на одной улице чета Джеральд-Ормега неожиданно родили второго сына, вызвав всплеск общественности и… нет, не сойдясь в сожительстве заново, просто подтвердив брак второй раз. Что вы скажете на это? А если я добавлю ко всему прочему то, что властная и непримиримая глава Ормега-групп настолько опостылела юному Грегори, что тот предпочел по суду перебраться к отцу, крайне плохо отнесшемуся к переезду сына? – диктор тяжело вздохнул, – так мы и добрались до печальной развязки, где двадцатиоднолетний Грегори остается под попечением деспотичного отца и давлением не отстающей матери. Вы спросите, как я так всех рассудил? Пройдёмте со мной в поместье, где нам милостиво показали комнату главного наследника многомиллионного капитала. И не одного!».
Широкое мраморное крыльцо, каменная дорожка к нему и витражные трехметровые двери во всю стену шириной. Именно из них вышел на улицу высокий светловолосый мужчина в костюме.
– «Добрый день, сенатор Джеральд, – ведущий, – мы записывались на три часа. Мы журналисты Фратрии, которые хотели бы узнать о вашем сыне…».
– «Я тороплюсь, – только и ответил шагающий к подъезжающей четырехместке мужчина, – делайте, что хотите. Спросите всё у управляющей, и не донимайте меня».
– «Но сенатор Джер… – пока мужчина уже уезжал подальше отсюда, – гостеприимно и приятно, – пробурчал ведущий, – что нам вообще может рассказать управляющая?».
Смена кадра. Теперь внутренне убранство дома стало видно – лепнина на потолке и стенах, колонны, все тот же мрамор, витражные окна и диванчики на гнутых ножках по периметру коридора.
