они хотели, поэтому обдумывал каждое слово перед тем, как его произнести.
Но если прикинуть, хотели все одного и того же – отгрести волну дерьма от себя, спихнув Диму на кого-то другого. Это и не удивительно, покуда самоубийства продолжались, пока Диму опрашивали, допрашивали, успокаивали и перевязывали. А что он? Ну вот – что, если разобраться? Момент его дурачества совпал с вибрациями взволнованной молодежи на каком-то ментальном уровне. По-другому и не объяснить. Воля случая…
Психиатр лишь кивала да снова заводила пластинку про скрытые мотивы Димы.
Она выматывала его похлеще медсестер на перевязках, куда Дима ходил через день. По утрам. На днях сняли гипс, и парень едва узнал свою собственную ногу. Худая и бледная, она напоминала одну из конечностей покойников, виденных во сне накануне. Жуткое зрелище скрывала одежда, но хромота оставалась заметна. «Еще месяц придется потерпеть», сообщил его лечащий врач, «потом будете бегать… и прыгать».
Дима уловил сарказм последней фразы, но ничего не ответил. В данный момент он зависел от этого человека, и не хотел попусту накалять обстановку. Все его по-своему ненавидели, кто-то в большей мере, кто-то в меньшей.
– Да и черт с ними, – Дима бурчал себе под нос, возвращаясь с очередной перевязки.
По пути он зашел в супермаркет и купил на ужин котлеты и замороженные гавайские овощи. Готовить совершенно не хотелось, и полуфабрикаты спасали как нельзя кстати.
– Эй, ты, – окрикнули его по выходу из магазина.
Дима обернулся на зов, не до конца уверенный, что обращаются к нему.
– Это же ты – Кокакольшик? Охренеть.
Позади стояли четверо парней. Диму избили. Быстро, но жестко. Он не успел и слова вставить, как получил по больным ребрам и в нос. Повалился на тротуар и закрылся руками. Несколько сильных ударов пришлись по корпусу и один по почкам. Выплеснув пар, ребята убежали. А мир продолжал крутиться вокруг своей оси: люди шли, автомобили ехали, дети смеялись. Вот так – просто, словно ничего и не произошло.
Дима сел на скамейку, горстью снега стер с лица кровь. Наверняка под глазом вспыхнет синяк, но это мелочь. Главное, обошлось без новых переломов.
В кармане запищал телефон. Звонили из отдела кадров. Требовали как можно скорее явиться на работу.
– Что-то случилось? – спросил Дима, не понимая, к чему такая спешка. – Я могу прийти завтра?.. Нет?.. Хорошо, я понял!
В глубине души он знал, для чего его вызывают в столь срочном порядке. Но надеялся на лучшее. Не могли же все отвернуться от него в тяжелой жизненной ситуации. Они такие же люди, как и он, и у них должна быть хоть капля сострадания.
Как оказалось, сострадания у людей не осталось. По крайней мере – к Диме.
Он вошел в пыльный кабинет с плохим освещением. Поздоровался. Неприятной внешности сотрудник выдавил улыбку, но та выглядела настолько фальшиво, что Диме стало нехорошо.
– У тебя что-то с лицом, – мужчина указал волосатым пальцем на парня, – поранился, когда брился?
Дима сжал кулаки. Этот придурок издевался над ним и делал это настолько открыто, что захотелось дать ему в морду. Но он сдержался. Пока не произошло ничего непоправимого, и, возможно, оставался шанс сохранить рабочее место. Дима не хотел увольняться. Денег за стрим хватит на пару месяцев, не больше. И это в случае, если тратить их лишь на оплату жилья и продукты.
Но сотрудник отдела кадров оказался непреклонен.
