Но она, конечно, пересилила себя и пошла к дверям.
Человек, с которым ей предстояло говорить, был лысым, как коленка, высоким и худым, с выпирающими лошадиными зубами.
– Олег. – Он пожал Лизе руку и сказал, что в состоянии всех умерших, несмотря на официальное заключение о смерти от естественных причин, было нечто общее – то, что никак нельзя назвать естественным.
– В глаза им будто песку насыпали. Красные, сосуды и капилляры полопались, а… Это сложно передать словами, но глаза словно бы высохшие. Никогда такого не видел. Хотя, должно быть, это от бессонницы: родственники говорили, перед смертью они переставали спать, вели себя странно. Слухи ползут, люди боятся чего-то, сами не знают чего. – Олег коротко, неприязненно глянул на Лизу. – Мое имя в своей статейке не упоминайте! Я бы никогда с вами и говорить не стал, просто должен кое-кому кое-что.
Выдав эту тираду, Олег умолк.
– Можно мне увидеть Анну Скорикову? – попросила Лиза.
После недолгих уговоров Олег согласился.
– Ничего не трогать. Никаких фотографий. Смотрите – и уходим, ясно?
Лизе было ясно все, кроме того, зачем ей вообще понадобилось смотреть на покойницу. Как на ухо кто шепнул, подсказал, а она выдала просьбу вслух.
Девушка, с которой вчера говорила Лиза, лежала на металлическом столе. У нее были короткие темные волосы, впалые щеки и тонкие губы. Лиза представила, как из этих губ вырываются слова: «Жить хочу!»
Сейчас восковое лицо было спокойным, Анну больше ничто не волновало, за жизнь свою она бояться перестала. Верно сказал Теодор Паркер: «Умирая, перестаешь быть смертным».
– Насмотрелась? – спросил Олег, и Лиза хотела повернуться и уйти, но тут…
Покойница распахнула глаза.
Лиза не могла поверить, что вправду видит это. Кроваво-алые глаза Анны были ужасны, они напоминали камни, провалившиеся глубоко в высохшие глазницы, словно в черные ямы. Мертвая девушка уставилась прямо на Лизу, взгляд был живым и злобным. Бледные губы растянулись в ухмылке и произнесли:
– Ты следующая!
Лиза прижала ладони к лицу и закричала. Олег, желая успокоить ее, положил руку журналистке на плечо, но та завопила еще сильнее, отпрянула, едва не упала.
– Нервы надо лечить, – сердито говорил Олег через некоторое время, провожая ее до входной двери. – У меня теперь проблемы будут!
– Вы правда ничего не видели? – жалобно спросила Лиза. – И не слышали?
Олег отрицательно покачал головой и выдворил ее за порог. Лиза старалась убедить себя, что ей, видимо, показалось на нервной почве, ведь когда она перед уходом рискнула снова взглянуть на покойницу, та выглядела обычно, глаза были закрыты. Но поверить, что такое могло показаться, не получалось. Тем более раньше никогда ничего не чудилось.
Водитель удивленно посмотрел на бледную трясущуюся Лизу и спросил:
– Домой, что ли?
Домой, конечно, хотелось, но разве получилось разобраться во всем? Мало того что ничего не прояснилось, еще и этот ужас в мертвецкой, и ощущение, что она впуталась во что-то страшное. Нет, уезжать рано.
Лиза молча сунула водителю бумажку с адресом, которую дал ей главный редактор.
Анна жила с матерью в пятиэтажке на окраине городка. Лиза звонила в дверь, пытаясь взять себя в руки, собраться для разговора с женщиной, только что потерявшей дочь, но говорить было не с кем: ей не открыли. Зато из соседней квартиры выглянула девица в спортивном костюме и сказала:
– Нету ее. Похоронами занимается. А вы что хотели?
