Сигнальный дым растаял. Пятеро всадников запетляли между хижин… к ним прибавились еще четверо… Гроу перестал считать. Все, что не шесть, – уже много.
Из дальних хижин выбежали бедняки, вооруженные кто палками, кто вилами. Но увидев псов, кинулись врассыпную.
Гроу прикинул шансы на спасение: плавать Хэдж не умел, а глубина была изрядной – попробовать убежать по берегу? Видел он на рудниках рабов, пытавшихся скрыться от всадников: их кости славно хрустели под копытами лошадей.
Все не так! Почему, предки? По спине пробежал холод.
Барон заметался рядом:
– Уходи! Прячься, слышишь?
Гроу встретился глазами с крупным всадником и выдохнул:
– Поздно.
– А ну с дороги! – проорал разбойник с ошалевшими глазами. Пряди в его густой шевелюре заискрились красным.
Такие световые чудеса наблюдались у любителей веселящих зелий.
На смену растерянности пришла ледяная собранность. Гроу подошел к краю пристани и поднял клинок. На лезвии тонкими иглами отразились последние лучи солнца. Он привычным движением прижал ко лбу холодный эфес меча и отвел в сторону.
Воздух мгновенно потяжелел, как бывает перед ударом молнии.
Крупный пес, вырвавшись вперед, прыгнул навстречу Гроу, но еще в полете морда зверя изменилась. Пропал страшный оскал, передние лапы вытянулись, словно он захотел уклониться в сторону. Пес неуклюже приземлился у ног Гроу и брызнул на сапоги слюной. Гроу без всякой опаски пнул его в грудь. Взвизгнув, собака царапнула по доскам когтями и рванула прочь. За ней протянулась тонкая мокрая полоса.
– Мор! Эй! – красноволосый придержал коня и проводил собаку недоуменным взглядом, а потом уставился на Гроу: – Малец, ты что сделал? – Его скакун забил копытами, не соглашаясь подъехать ближе.
Гроу и сам хотел знать, почему с детства вызывает у животных ужас. Он зашагал навстречу всаднику и покрутил оружием, разминая кисть. Его сердце стучало быстро и гулко, как железный молот в руке кузнеца.
– Спокойно, малец. Убери свою свистульку, пока руки целы, – всадник осадил заплясавшего коня и оскалил зубы в подобии улыбки.
В некотором отдалении от него остановилась дюжина конников. На их одеждах выделялись эмблемы с изображением черных грифов. Такие знаки наносили на мешки с телами казненных.
Гроу повел мечом, приглашая на поединок.
– Стой, – Хэдж нагнал Гроу и вцепился в кожаный наплечник его жилета: – Давай выслушаем. – Он повысил голос и обратился к красно-волосому: – Медведь, ты ли это? Хм… не такой встречи мы ждали. Где вино и женщины?
Гроу высвободился и меч не убрал. Все внутри кипело и кричало об опасности. Медведь походил на падальщика, который не побрезгует отведать и свежего мясца.
Красноволосый широко улыбнулся, показав два ряда крепких зубов:
– Прости, барон, торопился. Это что за прыщ с тобой?
Медведь явно прикидывал, есть ли у «прыща» какая-то ценность. Задачка выдалась сложной – никто, даже граф Эффир, не знал, что в Вион возвращается изгнанный герцог. Так что недоумение бандита можно было понять. Здесь ценили гигантов, способных повалить лошадь, красноречивых философов и белокурых кудрявых юношей, похожих на первопредков из легенд. Ни одним из перечисленных достоинств Гроу не обладал. Хэдж небрежно взмахнул рукой:
– Это мой паж, что, приглянулся?
Медведь снова осклабился, а барон с наигранным дружелюбием продолжил:
– Ты как со своими красавцами заглянул в гавань: случайно или по мне соскучился?
