– Иван Гаврилович, выручи! Не могу я этому грузину ничего про безопасность полетов и незаконное проникновение на территорию воинской части объяснить! Деньги требует! Говорит – не уйду, пока не отдадите. Не арестовывать же его, а милицию из района мы не дождемся. Да и отношения с местными обострятся – аукнется.
– Давай его ко мне! Пусть дежурный по штабу проводит.
Подполковник Волчков представляется грузину:
– Меня Иваном зовут. А тебя как?
Тот небритый, вспотевший и возбужденный нехотя отвечает:
– Джамал.
Подводит его к уазику:
– Сейчас съездим в одно место – посмотрим, что к чему.
– Э-э, зачем ехать? Мои быки – я на ухо метка смотрел. Не вэришь? Меня здэс многие знают.
– Почему не верю? Верю! Вот тебе сколько лет?
– Тот совсем остывая при нормальном общении, а грузины это очень ценят, «буром» на них лучше не переть:
– Сорок скоро.
– И мне 38, почти ровесники. Сейчас мы с тобой, как два взрослых и пока трезвых человека, оценим материальный ущерб. Ты ведь этого хочешь?
– Вах!.. Канэчна!
И везет он Джамала в ангар ТЭЧ (технико-эксплуатационную часть). В авиаполку обычно 4 подразделения – три авиаэскадрильи и ТЭЧ. В эскадрильях летчики летают, техники готовят самолеты к полетам и на полетах, а в ТЭЧ летчиков нет. Только ИТС. Они самые крутые спецы. Делают мелкий ремонт, ищут и устраняют сложные отказы на авиатехнике и главное – выполняют периодические регламентные работы. Для чего на самолете вскрывают все лючки, из корпуса (фюзеляжа) и кабины вытаскивают кучи датчиков, приборов и агрегатов и утаскивают их в лаборатории на проверку и юстировку. Самолет при этом выглядит для постороннего человека ужасно. Кресло вынуто и подвешено на кран-балке. Из всех дыр в самолете свисают жгуты проводов, на некоторых покачиваются еще не закрепленные приборы. Нос сворочен набок – там занимаются люди электронным прицелом. Двигатель с соплом выкачен назад на спецподставке. И человек 10-12 постоянно вокруг снуют, что-то уносят-приносят, взбираются наверх, из хребта выдвигают этажерки с кучей блоков. Складывается впечатление – отлетался навсегда! Разбирают на запчасти. А таких самолетов обычно стоит 2-3. Один на выходе с регламента, другой недавно поступил да еще один на устранении отказа, если в эскадрилье не справились или оборудование посложней понадобилось.
Джамал, как это все увидел, – встал зачарованным.
– Вайме! Это завод, да!
– Нет. Это вроде СТО, только для самолетов. Чинить пытаемся.
– Большие деньги делаете, да? Летчики много за ремонт платят?
– Бесплатно, дорогой! Государство получку платит.
– Вах! С такой головой и руками иди на СТО – миллионер будешь!
– Ладно. Давай про быков. Сколько они стоят?
Джамал задумался. Было видно желание преувеличить, но вроде подружились – нехорошо.
– Я тебе так скажу. Если их живым весом сдать – получу по рублю за килограмм. Значит 300 рублей каждый будет. 600 давай, и едем чачу пить – угощаю.
– Ну, 600, так 600. Вот этот самолет новым стоил 21 миллион рублей. Сейчас ему уже 5 лет. 5 миллионов долой. Значит, он стоит 16 миллионов.
Джамал в возбуждении подпрыгнул:
– 16 миллионов! Не купить! Только если сильно сброситься всей деревней! Вай, летать никто не может. А ты продаешь? Долго на права сдавать?
–Ты не понял, Джамал. Из этих 16 миллионов один бык нанес повреждений при посадке на 6 миллионов с лишним – видишь сколько ремонта. И на том самолете другим быком ремонта на 4 миллиона с половиной. Я сейчас в бухгалтерию позвоню – они точные цифры знают. Потом отнимем твои 600 рублей, а остальное ты и твои родственники будут через суд выплачивать, – Волчков замялся и шепотом добавил: – не знаю сколько лет.
