Вокруг клубится красный туман, в котором скрываются разные твари, готовые наброситься в любой момент. Сквозь дымку несутся мои собратья-охотники. Размытым пятном мелькает Дрю и исчезает, прежде чем я успеваю его окликнуть. Почти тут же раздается его крик, быстро сменяющийся булькающими звуками.
Глубоко внутри меня словно разматывается какая-то нить и тянет вперед. Мне нужно найти Дрю. Я спешу к брату-близнецу и…
К нему.
В центре развалин, где мы сражались, стоит повелитель вампов и что-то кричит, запрокинув голову к небу. Дрю нигде не видно. Словно бы тягаясь с окружающим туманом, от вампа исходят темные волны силы и разбиваются об обступающую его пелену. Бледные, будто кость, волосы завесой укрывают его спину, доходя до середины позвоночника.
«У Рувана волосы короче», – тут же подсказывает мне разум. Спереди они падают на глаза, сзади же едва прикрывают шею. Хотя, может, сейчас передо мной – очередное из его обличий?
Вокруг внезапно воцаряется тишина, нарушаемая только шепотом повелителя вампов:
– Проклятие возмездия, сотворенное кровью…
«Проклятие».
Проклятие…
Сон постепенно изменяется. Болота исчезают. Теперь я в кузнице. Только что рассвело. Мы с мамой разжигаем огонь.
– Заходи внутрь, Флориана, – велит она.
– Мама?
– Сейчас же внутрь!
Уголь падает на землю, звоном отдаваясь у меня в ушах. И заглушает стон, срывающийся с губ отца. Меж двух клыков прорывается звериный рык.
Размытое движение.
Вспышка серебра.
Крик.
Отец сжимается, на его костях обвисает кожа. «Нет!» На него падают солнечные лучи, и тело вампира, укравшего его лицо, начинает дымиться, а после вспыхивает. А после его крики смешиваются с моими собственными.
– Проснись!
Я резко выныриваю из объятий сна. Надо мной нависает Руван. В широко распахнутых золотистых глазах читается почти что человеческий страх. Отчего-то это слегка успокаивает. Но потом я замечаю клыки, торчащие из приоткрытого рта.
Тут же вспоминается сон, и я со всей яростью толкаю его в грудь. Руван отлетает назад. Пораженно смотрю на собственные руки. Откуда в них такая сила? Пальцы начинают дрожать, как будто в них скопилось слишком много энергии. Голову пронзает вспышка боли, и я сжимаю ее руками, однако все проходит так же быстро, как и появилось.
– С тобой все хорошо? – поднимаясь на ноги, спрашивает Руван, словно бы не он только что пролетел по комнате, как живое перекати-поле.
Проведя рукой по растрепанным волосам, поверх рубашки и свободных брюк он натягивает поношенный бархатный халат. Похоже, сам вамп только что вскочил с постели.
– А тебе какое дело? – хмуро бросаю я.
– Ты моя кровница, и я обязан о тебе заботиться, – поясняет он. Надо же, еще хватает наглости выглядеть обеспокоенным!
– С меня довольно твоей лжи.
– Не могу я тебе лгать, – качает головой Руван, и в тусклом свете серебристые волосы падают ему на лицо. – Кошмар приснился?
– Все нормально, – буркаю я и отворачиваюсь.
– Что-то не похоже, – фыркает он.
– Я сказала, что все хорошо! – рявкаю я и сжимаю руки в кулаки, чтобы остановить дрожь. Меньше всего мне сейчас нужно его сочувствие.
– Ну ладно. – Руван снова выпрямляется и нависает надо мной, но я не поднимаю глаз. Из-за него умер мой отец и… – Тогда можешь страдать молча.
Руван уходит, а я еще долго сижу на диване, пытаясь справиться с отголосками сна об отце.
– Возьми себя в руки, Флориана!
Я сжимаю голову, стараясь унять внутреннюю дрожь, и постепенно она стихает.
