В 40 часов пополуночи - страница 23

Даша и Нина точными «распасами» наигрывали-набрасывали на Катю, та вначале «убивала» парней по головам и пальцам, выматывала неожиданными «гасами» по углам площадки, просто выбивала их из игры. Те, конечно, терпели, отступать было невозможно стыдно. Девчонки отрабатывали один пляж за другим, денег хватало и на мороженое, и на вино, и на шмотки. Но всему хорошему однажды приходит конец. Их вычислили, позвали очень опытных ребят с волейбольным прошлым, те выиграли несколько партий, обсосали девчонок как только можно, и лицо и шею, и декольте, обжимали и шлепали. Те отбивались, не сильно, понимали, что поделом. Потом все изменилось. Остальные парни образовали круг, их оттуда не выпускали. Одни держали за руки, другие обсасывали. Полезли в трусики, стали стягивать лифчики. Все шло к чему-то очень плохому. Парней было человек десять, многие поддатые. Катя тогда спасла всех. Она со страшной силой врезала с правой и с левой одному, другому, пнула коленом третьего, четвертого боднула головой, истошно заорала: «Бежим!»

Девчонки ринулись в образовавшуюся брешь, размахивая руками. На ходу подхватили с песка шлепанцы и сарафаны. Хорошо, что Нина была в тот день без колясочки. За ними не гнались. Было еще светло, немало людей бродили по дорожками прибрежной рощи.

Выбежали в город, отдышались, переглянулись и стали безудержно хохотать, выплескивая свой страх, отчаяние и азарт в горячую атмосферу летнего города. Тогда их дружба окрепла, обрела основу из общей опасности и общего спасения.

Нина позвонила подругам, попросила их о встрече, ей просто необходимо было выговориться с кем-то близким и понимающим. Юра был занят скорбным делом, отзвонился коротко, сказал, что будет занят до позднего вечера. Это было объяснимо.

Подруги согласились неохотно, у каждой были планы на выходной день, скорее всего, связанные с мужчинами.

Встретились в середине дня, посвящать Нине весь вечер не хотели. Нина не обижалась, они еще не знали об ее беде, о предстоящей операции. Встретились, девчонки выпили по бокалу вина, Нина воздержалась. Говорили мало, Нина просила, если что поддержать ребят, как-то присмотреть за сыновьями. На мать надежды не было никакой. Юра? Конечно, хозяйственный мужик, но он работает, да и вообще…

Подруги согласились заходить проведать, что – то приготовить, помочь, одним словом по хозяйству. Пожелали поскорее восстановиться, чтобы все было по-прежнему. Нине стало немного легче, все же есть на кого положиться. Иногда они ее злили, даже возмущали своим легкомыслием, особенно Даша, но вот в беде не бросили и слава богу!

И в то же время Нина с какой-то щемящей болью расставалась с прежней жизнью, жалела, очень жалела, что у нее вот не было столько мужских ласк, столько любовных приключений, столько горячих выяснений отношений и последующих страстных и потных примирений! От рассказов подруг Нина умом своим отстранялась, внешне осуждала, покачивая головой, но самых укромных уголках ее сознания клокотала неудержимая сила влечения, с которым она кое-как справлялась в своей размеренной жизни, но направить ее, эту силу на достойного ее так и не сумела.

Что-то теперь ее ждет? Вечером Нина пришла в салон красоты, но не в ближний, куда изредка заходила для того, чтобы волосы поправить, а к праздникам уложить. А в тот, что был подальше, ей незнакомый. Ей предстоял последний пункт подготовки к операции – бритье головы. Волосы у Нины были не то, чтобы роскошные, или особо длинные, нет. Она ими не гордилась, а была просто довольна. Плотные, тяжелые – ими Нина в молодости иногда кокетливо встряхивала, особенно, если видела неподалеку симпатичного парня. Те вздымались короткой волной, пушились, потом ложились в нужном, продуманном беспорядке на щеки и лоб. Нина становилась чуть более загадочной, игривой, не такой неприступной.