– Вообще-то, клыки я тебе уже сделал, – с явным недовольством в голосе заметил Дантист.
Боксер вновь схватился за зеркало и раскрыл свой рот, с волнением вглядываясь в собственные зубы. Оба его клыка казались чуть белее, чем все остальные зубы.
– Это электронные импланты. – Док почесал мизинцем свою бровь. – Хотя точнее было бы сказать, что это полноценные нейронные протезы моего собственного производства. Устройства, которые теперь установлены вместо твоих старых клыков, обрабатывают определенные мышечные и нервные сигналы, поступающие на сами имплантированные блоки через микроэлектродные массивы…
Тяжело вздохнув, Альберт закатил глаза и решительно прервал Дантиста:
– Иными словами, стоит тебе только раскрыть рот и подумать о своих клыках, как импланты выдвинут наружу острые лезвия, способные разрезать любую кожу.
Герман даже не успел осознать, насколько быстро в его голове пронеслась мысль о клыках, и в тот же миг импланты словно бы удлинились, а их концы опасно заострились.
– Смотри, не обрежься сам, новичок, – со смешком предостерег Альберт.
Едва боксер подумал о более привычной форме своих зубов, как клыки втянулись обратно, ничем больше не выделяясь.
– Зачем это все мне? – Он опустил на колени ослабевшие руки, державшие зеркало. – Я не хочу пить кровь, не хочу быть в вашей ассоциации и иметь эти странные клыки…
– Эти странные клыки, как ты их называешь, помогут тебе выжить и добыть себе пищу в любой момент, – раздраженно нахмурившись, начал было говорить Дантист, но Альберт махнул рукой, прерывая его.
– Неужели в твоей жизни нет ничего, за что стоит побороться, а? – негромко и проникновенно произнес франт. – Пусть ты заразился, но на этом жизнь не заканчивается. Мы здесь все учимся выживать назло целому миру, назло государству, желающему нам смерти, назло болезни, изменившей наши тела. И каждый в этом здании поддерживает других членов ассоциации и дарит надежду… Ты оказался здесь, видимо, не в самый простой период своей жизни. Но именно здесь ты способен обрести новых товарищей, новую крепкую семью, которая поставит тебя на ноги… И, если только ты не слабовольный смертник, которому каждый день не в радость, то я не могу представить сейчас иного места, где тебя бы приняли радушнее.
– Я люблю жизнь! – в отчаянии воскликнул Герман, дернувшись вперед. – Я не боюсь трудностей, но эта неожиданная болезнь просто переворачивает все с ног на голову!..
– Ну так если ты любишь жизнь, то не позволяй никому ее отнять у тебя, – по слогам проговорил Альберт, выпрямляясь и скрещивая руки на груди. – Без нашей помощи тебя ждет только прямая дорога в крематорий. Но если ты примешь свою болезнь, если согласишься остаться в ассоциации, то у тебя появится шанс изменить свое настоящее, отомстить за обиды прошлой жизни или же обустроить свое будущее рука об руку с такими же, как ты сам.
Герман молчал, широко раздув ноздри и уставившись немигающим взглядом куда-то в угол кабинета.
– Думаю, если ты боец, то любое поражение для тебя неприемлемо, – вкрадчиво продолжил глава ассоциации. – Ты ведь наверняка желаешь поквитаться с теми людьми, что избили тебя у железной дороги, или же найти ответ на вопрос о том, как ты заразился мутировавшей анемией. Что-то мне подсказывает, что у тебя остались друзья или семья, для которых твоя смерть или исчезновение станут очень горестной новостью. Я неправ?
