Что касается происхождения этих миров и того, где они находились, ученые строили множество теорий. Одна из них, не умнее и не глупее других, если перевести ее на понятный язык сводилась к тому, что:
– Вселенная расширяется, а раз так, значит, ей есть, куда расширяться. То есть, находится место для всяких миров, в том числе и придуманных.
– Вселенная как раз так и расширяется: семена развития, те самые кристаллы, высеиваются на планету, у обитателей которой развито творческое мышление. И они дают начало новым мирам.
Была и друга теория:
– На самом деле ничего не существует. Просто над Европой взорвалась летающая тарелка, вот оттуда инопланетного барахла и насыпалось… Большие кристаллы, это производители материи: всякой там мясной кукурузы или леденцовых медвежат, которые появляются на Земле сами собой, из ниоткуда. А маленькие кристаллы – что-то вроде прибора для первоначального заказа. Все, кто мирами пользуется, остаются на Земле, но видят сны – такой бонус в дополнение к товарам.
Одно оставалось не ясно, почему их самих не видят все остальные люди. Но над этим создатели теории еще работали…
Примерно так обстояли дела, когда Иван Хельсинг, наконец, закончил выводить в блокноте запись: "Крысозяблик – маленький, но очень сильный зверь. Потенциально опасен. Этимология не ясна". Он подумал и самонадеянно дописал "Пока не ясна".
– Кто еще тут у вас есть?
– Кролик-вампир, – вздохнул Моше.
– А этот что творит? Головы резцами отгрызает?
– Что вы! Он же кролик, на морковке специализируется.
– Морковь грызет?
– Зачем? Говорю вам, вампир. Высасывает.
– И много… насосал? Урожай в опасности?
– Ерунда, за месяц килограмм десять портит, не больше. Пока самку не нашел, потомства нет, можно не беспокоиться.
– А у кого есть потомство?
– Да вот рыбокит, к примеру. Как кит, только размером с рыбу. В реке у нас водится. Потомство его с пивком наши мужики трескают за милую душу! Рекомендую.
– А почему потомство?
– Дак сам-то он кому нужен?! Костлявый больно, да еще и, чуть что, дерется…
Иван чувствовал, что начинает закипать. При первом упоминании о крысозяблике он покосился на оставленный у порога арбалет с заговоренными от оборотней стрелами и подумал, что зря его там оставил. Надо бы под рукой иметь. Но теперь, после "доходчивых" объяснений, ему казалось, что скоро этот арбалет он вставит в середину огненной бороды. По самые гланды.
– Послушайте! – он вскочил с лавки, подошел к окну и посмотрел на улицу.
Солнце только-только скрылось за горизонтом, и как раз в этот момент один из ближайших домов неожиданно потряс сильнейший удар. Он дал крен и рухнул наземь в столбе из пыли и штукатурки.
– И все это натворили ваши оборотни? Зяблик, крыса и попугай?! Кто у вас тут реально погромы устраивает?
– Ну, есть еще мышь-мертвая голова, перекати-поле, журавль в небе, синица в руке – так с рукой вместе и летает, в нее и гадит. Нашу реальность большой шутник придумал, я справки наводил, он, стервец, подрос и сейчас в Мулен-Руж комиком работает.
На улице кто-то истошно заорал, раздался грозный рык, будто сразу десяток львов заявил о своих правах на территорию. Что-то гулко, страшно бабахнуло. Из-за угла ближайшей избы вылетело целое бревно и с грохотом врезалось в стену дома Моше, всего в метре от окна, в которое выглядывал Хельсинг.
– Закат… – пробормотал Моша, – может, выпьете? Самогон крепкий, на моркови, испуг как рукой снимет. И для глаз морковка полезна.
