– «Давай-ка ты будешь циником и реалистом. Фриссе выбросили или он сам выбросился, не важно… что это меняет для меня? Ничего, если он, конечно, перечислил деньги. Его проблемы никак меня не касаются. На тебя произвела впечатление его нелепая смерть? Нет, я их насмотрелся на Востоке и меня тяжело чем-то впечатлить. Я видел многое и прошел через многое. Меня заживо закапывали, в меня стреляли, втыкали ножи. У меня высохла почва сожаления. Что же ты растерялся, девочка?… Девочка… Да нужно взять бутылку виски и позвонить Замиру, чтобы прислал какую-нибудь свеженькую румынку или… да всё равно…»
Замир, албанец-сутенер, с которым Ник уже давно имел дело, знал вкусы своего постоянного клиента и ценил того за то, что вкуса, как такового, у Ника никакого не было. Он был неразборчив и всеяден. Ник потянулся за телефоном, набрал нужный номер. После третьего гудка ответили:
– Алло?!
Ник молчал, задумавшись. Он отключил телефон, не удостоив Замира ответом.
– «Система… опять система… всё надоело!»
Ник побрел по вечернему городу без цели, опустошенный и уставший.
Крейц ввалился в парадное, пытаясь казаться не столь пьяным, собрал лицо, выпрямился и старался идти уверенно.
– Злявствуйте, господин Клейц, – улыбалась, приветствовала консьержка – маори, почтительно опустив голову.
– Здравствуйте…, – протянул Ник, поймав себя на том, что так и не знает, как её зовут. Из всех знакомых ему имен племени маори он помнил только Дэвида Туа, но эта мелкая тщедушная фигурка как-то совсем не сочеталась с образом Дэвида, – как Вас зовут?…
Консьержка подняла испуганный взгляд и тут же опять опустила голову.
– Кили…, – произнесла она еле слышно.
– А… Кили?
– Нет, Кили, – глупо смутившись, повторила консьержка.
– Хм… Кири? Так просто?… – Ник удивился.
– Да, да, Кили, – заулыбалась туземка.
– Спокойной ночи Кири! Хм…
– До свидания, господин Клейц, – закивала консьержка.
Ник открыл дверь квартиры и, не успев включить свет, наступил на что-то мягкое. Он пошарил по стене, щёлкнул выключателем и увидел, что стоит на куртке, валявшейся на полу. Он поднял куртку, повесил её на вешалку и только потом заметил, что по всей квартире беспорядочно разбросаны вещи, бумаги. Что-то долго и педантично искали, вывалив на пол всё, что можно только было вывалить. Ник прошёл по квартире, ошеломлённый и растерянный, не разбирая дороги, окинул взглядом весь этот Армагеддон. Хмель ушёл, оставив место злости. Он выскочил на лестницу, спустился вниз к консьержке.
– Кири?! Кири?!
Женщина вышла из своей комнатки, испугано, с опаской взглянула на Ника.
– Сегодня приходил кто-нибудь незнакомый?! Кого вы не знаете?!
Кири внимательно следила за губами Ника, и что-то беззвучно повторяла за ним. Он поймал себя на мысли, что туземка понимает не все слова или ни черта не понимает совсем.
– Ты… понимаешь? – почти по слогам произнес Ник.
– Понимаешь…, – закивала Кири.
– Был кто-нибудь незнакомый?
– Незнакомый…, – лицо туземки стало задумчивым, то ли от воспоминаний о незнакомцах, которые могли проходить, то ли от непонимания слова «незнакомый», – нет, господин Клейц…
Ник скорчил недовольную гримасу, свернув на бок губы.
– Ладно… спокойной ночи, Кири…
Ник снова поднялся к себе, внимательно начал разглядывать выволоченное, прошел к столу. Ноутбука не было, вместо него на пыльном столе остался четкий прямоугольник.
– Зачем им понадобились эти лохмотья?
