– Мишель?! Я же чуть не… Вдруг, думаю, волк… – Питер комично схватился за сердце и потряс прутом.
– Не стоит заходить в чащу, если не готов к встрече с волком, Питер. Зачем вы так далеко ушли? Я ведь предупреждал…
– Мы не заблудились, если вы об этом.
– Ни за что не узнаешь, что заблудился, пока не попытаешься вернуться.
– А вы, получается, забеспокоились и решили найти нас? – Я фыркнула и решила самодовольно вернуться к озеру, оставив на этот раз в дураках Мишеля. Но стоило мне только сдвинуться с места, как я поняла, что совершенно не представляю, в какую сторону нужно идти. Не подавая вида, я попыталась высмотреть примятую траву или следы той самой еле заметной тропинки – всё тщетно, кругом одни лишь девственные заросли. Мы словно с неба сюда свалились! А за спиной уже раздавался шипящий смех Мишеля.
– В чём дело, Полли? Куда-то собралась?
– Я… Я что-то не понимаю…
– Милая Полли, ты пошла по плохой тропинке, она только заводит. Чтобы выйти отсюда, нужно отыскать другую.
Тут и до Питера стало доходить, что мы оказались в ловушке у леса, он стал активно махать руками, носясь от одного дерева к другому.
– Я что, с ума схожу? Мы же оттуда пришли! Или оттуда? Или…
Вдоволь позабавившись этим, Мишель уселся на поваленный ствол, снял очки и закатал рукава своего свитера.
– Однажды я провёл на этом месте много часов. Я заблудился. В этих краях и без того очень быстро темнеет, а в лесу и подавно. И лучше бы вам никогда не узнать, какие ужасающие метаморфозы происходят по ночам с этим лесом, – тут его голос стал тише. –На поверхность выползают уродливые тени, и кто-то обитающий в них. Земля становится вязкой и ноги то и дело застревают, а за каждым деревом прячется кто-то смертельно опасный. Туманная дымка обволакивает тебя, проникая в глаза и нос, а вдалеке жалостно воет какой-то зверь. Дойди до него и освободишься, дойди до него и умрёшь!
На последних словах Питер подпрыгнул, а у меня перехватило дыхание, и я закашляла. Страх Питера перед грешными псами я уже знала, а вот с чего бы так пугаться мне?
Может, с того, что всё это время Мишель многозначительно смотрел на меня. Так, словно мы были там вместе, так, словно я прекрасно понимала, о чём он говорит. Или, может быть, с того, что отчасти я и правда понимала: пансионат – его дом – ночами пугал меня своими метаморфозами ничуть не меньше, чем его – ночной лес.
– Так… И как же вы вернулись? – тяжело сглотнув, спросил Питер.
– Ты хотел спросить, как вернуться нам сейчас?
– А это не одно и то же?
– Конечно, нет. Сейчас день, днём ты можешь всего лишь заблудиться. Погибель приходит с темнотой.
– Если здесь так опасно, Мишель, зачем же ты привёл нас на это чёртово озеро? – не выдержала я.
– Понятно, – неоднозначно протянул он и встал на ноги.
Он надел очки и подошёл к одному крупному дубу, затем мягко провёл ладонью по его мозолистому стволу, пока не наткнулся на какие-то зарубки. Он долго разглядывал их с глубоко печальным видом, а потом махнул нам с Питером: «За мной, нам сюда».
Спорить с ним совершенно не хотелось. Проходя мимо дерева, я тоже задержала взгляд на зарубках. Несколько маленьких знаков вопросов, вырезанных, судя по всему, очень и очень давно. Это то, что он оставил после себя той ночью, чтобы больше никогда этого не повторилось? Но почему именно знаки вопроса? Какие он хотел получить ответы?
Аня и миссис Беккер встречали нас с очень тревожным видом. Оказалось, что их напугали две бродячие собаки, что чуть не покусали Аню. Питер без умолку повторял, что проходимцы в пабе говорили правду. Мишель молчал. Что-то в нём изменилось. Клянусь своими костями, что-то изменилось.
