Быстро прошла зима, и яркое весеннее солнце, растопив снег, прибавило нам новых забот, обнажив малоприятные результаты жизнедеятельности тридцати трёх человек и сорока собак, проживших шесть месяцев на одном месте. Не без особого беспокойства наблюдалось и приближение тёплой погоды. Корабль скоро освободится, но насколько сильны течи в его корпусе, и как быстро закончатся запасы угля? Насколько хватит мачт, рангоута и надстроек после того, как будет израсходован весь уголь? Эти вопросы тревожили нас всё больше и больше.
В начале весны стали преобладать северо-западные ветра, они переместили корабль примерно на пятьдесят миль от того места, где мы вошли в паковые льды прошлой осенью и теперь мы были в пределах видимости островов Геральд и Врангеля. За это время мы прошли зигзагообразным курсом почти пятьсот миль, придерживаясь общего направления с северо-запада на юго-восток, поэтому я предположил существование двух отмелей, между которыми мы двигались, или, возможно, двух обширных паковых полей – Полярного на севере и Сибирского на юге, которые под влиянием ветров перемещались относительно друг друга у берегов Сибири. Таким образом между непроходимыми ледяными полями образовалось узкое пространство, заполненное мелкими льдинами.
Зима 1880-81 годов прошла без особых происшествий. Новизна жизни на льду постепенно прошла. Наши запасы анекдотов и историй были полностью исчерпаны, а смысл их давным-давно притупился от частого использования. Каждый член экипажа нашёл себе наиболее близкого по духу и интересам товарища, и все стали ходить, разговаривать и охотиться парами. В кубрике стали больше читать и меньше разговаривать, старшие офицеры с каждым днём сближались, казалось, всё теснее. Всё больше внимания уделялось соблюдению санитарных норм, особенно дистилляции воды, приготовлению пищи, вентиляции судна и физическим упражнениям экипажа.
Это была наша вторая зима во льдах, а во всех экспедициях цинга, это проклятие арктических путешествий, появлялась задолго до второго года. Почему же мы стали исключением? И как долго нам будет так везти? Подобно растениям, выросшим в темноте, мы обесцветились до ненормальной бледности, а с приближением весны у всех проявлялись признаки слабости. Сон, к счастью, был спокойным из-за прочности льдины, но у некоторых членов экипажа начались приступы несварения желудка; мистер Данбар сильно заболел, а у Алексея на ноге появилась безобразная язва, сопровождаемая другими симптомами, вызвавшими подозрения на цингу.
В конце концов нам стало казаться, что эпидемия разразилась у всего экипажа. Доктор Эмблер усердно искал причину. Никаких признаков цинги, кроме случая с Алексеем, не было, но и его состояние было крайне сомнительным. Наконец у всех заболевших появились симптомы отравления свинцом, и сразу же возник вопрос: откуда он взялся? Нескольких дробин, найденных в тушках птиц (это были кайры), поданных однажды на ужин, было достаточно, чтобы направить все наши разговоры на эту тему. И тут, когда кто-то случайно наткнулся на несколько кусочков припоя в консервированных томатах и шутливо спросил: «Кто стрелял в помидоры?» – это привело к разгадке источника отравления. Зная, насколько смертоносным может стать вино, если в нём растворилась единственная дробинка, случайно оставшаяся в бутылке после мойки, мы поняли, что кислые фрукты и овощи в жестянках стали ядовитыми от капель припоя, состоящего из равных частей свинца и олова. И это постоянное отравление продолжалось в течение нескольких месяцев! И, как показало расследование, эти капли не были единственным источником отравления. Зная, что производители покрывают припоем определённые сорта жести, мы проверили банки, и многие из них оказались покрытыми чёрным налётом оксида свинца. Взяв на анализ этот налёт, доктор Эмблер окончательно убедился в источнике «эпидемии».
