В действительности всё совершенно иначе - страница 19

Я с нетерпением ждала, когда тетушка Жозефин представит меня этому молодому Аполлону Бельведерскому.

«Вот это да! – подумала я тогда, – В первый раз оказаться на балу – и тут же встретить мужчину своей мечты»

И тут тетушка Жозефин вдребезги разбивает мою радость:

– Людевина, дорогая! – воскликнула она, потащив меня за локоть к Аполлону Бельведерскому, – Познакомься со своим троюродным братом!

Общественные порядки ставят крест на возможности внутриродственных браков. Есть даже какой-то специальный термин, из области психиатрии. И пусть родственники не очень близкие, из опасений вырождения среди аристократии, такой брак считается ненормальным. Вот была бы я Анитой, могла бы выйти и за двоюродного брата!

Разумеется, я не решилась на такую откровенность. Еще чего не хватало, публично признаться, что я не первый год безнадежно влюблена в кузена! Мне пришлось выдумать какого-то персонажа, который испортил мне жизнь и заставил разочароваться в мужчинах.

– Он оказался… пьяницей, – сказала я, – И чтобы заговорить о любви, ему необходимо было выпить не меньше трех бутылок шампанского. Но после такого количества он начинал буянить. Поэтому в любви мне так и не признался. Тогда и я засомневалась: а люблю ли я его?

А потом решила усилить эффект и добавила, одновременно подставляя Слуге пустой бокал:

– И чтобы пережить это разочарование, мне приходилось тоже пристраститься к шампанскому. В медицинских целях, перед сном.

Всё это было чистой выдумкой. Но я заметила, как сочувственно смотрит на меня Анита. Она ведь даже не проронила ни слова за всё время моего рассказа! Дядюшка Карл покачал головой и вздохнул.

А слуга Ганнибал сказал:

– Вы так, госпожа, сопьетесь, не ровен час…

И подлил мне еще шампанского.

– Вот и я так подумала, – сказала я, – И бросила этого пьяницу.

– И правильно сделали, племянница! – поддержал меня дядюшка Карл.

Ему не понравилось, что его любимая племянница, которую он с супругой пестовал с самого раннего детства, едва не упала в объятья алкогольной зависимости от неразделенной любви к какому-то негодяю. А раз он уже и сам изрядно принял на грудь, в нем взыграли гневные родственные чувства:

– И вообще! – возмущенно воскликнул он, – Я требую, чтобы вы показали мне этого мерзавца! Я приму против него меры! Мало того что он и сам пьяница, так еще пытался и вас, юную невинную девицу, наставить на путь порока! Я готов вызвать его на дуэль!

К счастью, хоть господин Советник мою «правдивую» историю не услышал. Он бродил по комнатам и разглядывал всякие антикварные безделушки, навезенные в дом папенькой.

А Дядюшка, от волнения, уже начал багроветь. Я побоялась, что его может хватить удар и тут же начала сочинять еще одно вранье – во спасение:

– Ну что вы! – сказала я, – Это уже не понадобится.

– Что, кто-то уже разобрался с ним? Отправил мерзавца в ад?

– Можно и так сказать, – многозначительно вздохнула я, – После одного бала ему стало так плохо, что он несколько дней пролежал в забытье. Думал, что умер. И попал в ад. А когда пришел в себя, то стал совершенно другим человеком! Раскаялся!

Анита удивленно на меня посмотрела: разве такое вообще возможно? Уж она-то насмотрелась на таких «раскаявшихся» в своем рыбацком поселке. Обычно они заканчивали на дне реки, когда сами становились жертвами разделенной любви – в данном случае, к алкоголю.

– Ну раз уж он раскаялся, тогда, у вас есть все шансы продолжить с ним отношения, – одобрительно заявил Дядюшка, который ни разу не был в рыбацком поселке и не видел того, что видела Анита.