В действительности всё совершенно иначе - страница 27

На что господин Советник печально ответил:

– Советник не должен впереди быть… Он на ухо шепчет…

А потом он продегустировал бренди. Затем еще. И еще. И еще.

И вот мы узнали, что под маской скромного господина Советника департамента по делам семьи и брака умело скрывается обер-штабс-унтер-интер офицер королевской конной гвардии в отставке. А вслед за пятым бокалом бренди нас ждала неприличная демонстрация голого живота обер-штабс-унтер-интер офицера, со следами каких-то шрамов. Оказалось, то были свидетельства военных подвигов господина Советника в Индии. А может, Пакистане. Он точно не помнит. Помнит только, что в одиночку сражался с полчищем свирепых партизан, которым помогали бенгальские тигры.

– Или это они помогали бенгальским тиграм… Забыл…

А потом еще и выяснилось, что с Дядюшкой они, оказывается, служили в одном полку. Правда, наверное, в разные десятилетия.

Не успев рассказать, как они познакомились, господин Советник уснул, по-прежнему держа в одной руке бутылку, а во второй – полупустой бокал.

Господина Советника уложили на диван и накрыли теплым пледом, с головой. Чтобы свет не мешал ему крепко спать.

Я где-то слышала, что военные, особенно те, что дежурят на карауле, умеют засыпать даже стоя.

А вот интересно, если поставить спящего обер-штабс-унтер-интер офицера в шкаф, он проснется?

Следом за господином Советником в мир славного Морфея отправился и Дядюшка. Он опустился на пол между диваном и креслами, аккуратно подложил себе под голову диванную подушку и тут же уснул.

Слуга заботливо укрыл героя шкурой бурого медведя, которая лежала перед камином, и отгородил его ширмой. Чтобы вид спящего солдата не смущал гостей, которые должны были прибыть с минуты на минуту.

Вскоре в мир сладких снов отправилась Анита. Кузен Фредерик подхватил ее сонное тело и куда-то унес, вместе с мундиром и орденами.

А потом мы о них забыли.

За окнами окончательно стемнело. На «Кукушку» опустился мглистый серовато-синий вечер. Дворецкий Александр зажег на улице желтый фонарь. В гостиной вспыхнули электрические канделябры.

И вот наконец, с опозданием на полтора часа, приехали три юные гостьи: Петра, Элизабет и Беатриче.

Я не устанавливала никаких специальных требований к нарядам будущих галатей. Подумала, раз у нас вечер «Откровенность», который подразумевает определенное раскрепощение, то и в выборе нарядов пусть каждая решает для себя сама.

Лично я была одета в свободное платье-тунику, белого цвета. В древнегреческом стиле. Раз мой наряд Афродиты оказался не готов, пришлось сочинять на ходу. Но потом я поняла, что он подходит мне даже больше, чем тот, который я собиралась надеть изначально. Белый цвет олицетворяет невинность. А Древняя Греция – равные права. Равноправие у нас в том, что каждая из присутствующих имеет одинаковые шансы завоевать сердце господина Пигмалиона. Даже я. Браслеты из античного серебра на моих руках символизируют темные прожилки, которыми испещрены куски девственного белого мрамора. Именно из такого материала когда-то давно великий скульптор Пигмалион изваял свою Галатею.

Увы, не я одна занималась организацией этого званого вечера. Оказалось, кузен Фредерик решил сделать серьезный уклон от Древней Греции в сторону Ближнего Востока. Но мне об этом сообщить совершенно забыл! А впрочем, я сама ворона – могла бы и так догадаться, по его театральному образу. Древнефиникийский наряд, увешанный жемчугами, рубинами и сапфирами – это не то же самое, что скромный хитон древнегреческого философа. Да я вообще сомневаюсь, что Финикия настолько богатая страна, что даже слуг там одевают, как королей.