Пару дней спустя, когда мы с Сэмом кое-как отчистили заднее сиденье «Пирс Эрроу», я повез Нину с Эмили в город. Нина взялась лично проводить Эмили в юридическую контору, где сама была постоянной клиенткой. Сиденье еще не просохло (а пятна, кстати, так и не отошли), поэтому они опять уселись впереди – рядом со мной дрожащая Эмили.
– Я не смогу! – пожаловалась она.
– Еще как сможешь! – заявила Нина. – Давай я расскажу о конторе. Называются они «Хапс и Хапс». В честь горы денег, отхапанных на моих разводах.
– Правда?
Нина рассмеялась.
– Очнись, солнце! – сказала она и постучала Эмили по лбу: – Тук-тук! Кто-нибудь дома? Странно – звук полый… А где мозги?
Эмили ударила ее по руке:
– Перестань! Злюка…
– А ты тогда не обзывайся «каланчой».
– Я никогда не называла тебя каланчой!
– Впрочем, называй, – передумала Нина. – Каланча – похоже на бандитскую кличку. Мне нравится. А братья Хапсы – цепкие адвокаты. Лучшие в Рино. Ты записана к Майклу – младшему. Он вообще зверь! Обчистит твоего Арчера до нитки!
Я подъехал к конторе и обошел машину, чтобы открыть пассажирскую дверь.
– Дело не в деньгах, – вздохнула Эмили, пока я помогал выйти из машины Нине.
– Не обманывай себя! – ответила Нина. – В чем же еще? У тебя они есть, а у него нет!
– Да ладно, какие там деньги… Бывают люди и побогаче.
– Арчер к ним не принадлежит.
Нина была облачена в серое платье для похода к юристам, а Эмили – в черное, очищенное от кошачьей шерсти.
– Как я выгляжу? – спросила Эмили, вылезая с моей помощью из машины.
– На все сто! – ответил я. – Вот только… – Я двумя пальцами снял с плеча кошачий волос и предъявил Эмили. – Ваш дружок Горлик оставил подарок.
Эмили взяла волосок и прицепила его обратно на платье.
– Хорошо! На счастье!
Я припарковал «Пирс Эрроу» на другой стороне улицы и устроился на тенистой лавочке. На втором этаже с грохотом открылось окно, и я услышал голос Нины:
– Майк, как ты тут сидишь в духоте? Вентилятор не решает проблему, просто гоняет горячий воздух. Из пустого в порожнее… Впрочем, как ты любишь. Шучу-шучу, – добавила она и позвала: – Садись сюда, Эмили, здесь ветерок.
По полу протащили стул.
– Рассказывай спокойно, солнце! Майка ничем не удивишь. Он всякого уже навидался и наслушался. Я подожду в машине.
Я решил встать и пройтись по кварталу. Если Эмили увидит меня из окна, то решит, что я подслушиваю, и не будет спокойно рассказывать Майку «всякое». Сделав круг, я направился обратно – Эмили уже наверняка увлеченно изливает горе и не будет смотреть на улицу. К моему возмущению, место на скамейке заняли. Там восседала защитница прав Эмили в сером облачении. Нина.
– Что вы здесь делаете? – спросил я.
– Прячусь от репортеров, – ответила она. – Уйди!
– Но это мое место!
– Тогда садись, только не болтай! – сказала она и подвинулась.
У нее была странная гримаса на лице – то ли болел живот, то ли она напряженно что-то вспоминала.
– Вам плохо? – спросил я.
Нина не ответила. Я посмотрел – цвет лица нормальный, испарины на лбу нет. Решил не волноваться.
– Кстати, я не возражаю, чтобы вы называли меня Кашемир. Вы же знаете, что я на самом деле Вард? Сокращенное от Говарда. В честь отца. Когда я родился, его стали звать Говард-старший, а меня…
– Тихо! – сказала Нина. – Я из-за тебя не слышу Эмили!
Я понял, откуда напряженное выражение лица – она, оказывается, не рылась в глубинах памяти, а прислушивалась.
