Короче, Оскар попросил меня трансформироваться , сказал, что попробует определить, в кого я превращаюсь. Я ответил, что силой воли я этого сделать не могу, я уже знал, что трансформацию вызывают сильные эмоции – боль, гнев, ненависть, страх… Этот урод меня внимательно выслушал, паршиво так ухмыльнулся и с размаха зарядил мне в челюсть. Душевно так приложил, аж в ушах зазвенело. Я упал, ударился о чей-то памятник, из глаз искры посыпались. Готы эти хреновы встали в кружок и смотрят, как я в грязи валяюсь и подняться не могу. Думаю, ладно, я вам сейчас такую трансформацию устрою, мало не покажется. Злость накатила невозможная, я прямо чувствовал, как что-то страшное из меня наружу вырывается, готов был всех на мелкие кусочки порвать. Мне потом готы рассказали, что вид у меня жуткий был: зубы скрипят, глаза горят, суставы щелкают. Они все принапряглись конкретно, отступать даже понемножку начали, но быстро поняли, что бояться им нечего. Скрутило меня, конечно, по самое не хочу, но человеческого облика я не потерял. Хорошо сказал, да, Линкс? Могу, когда захочу!
Домой я пришел совсем под утро, грязный, больной, униженный. Как сейчас помню, сижу в ванной на полу около раковины, холодно, мерзко, колотит всего. Но главное, глюков никаких, в мозгу пусто. И состояние какое-то странное, как с похмелья. Стал вспоминать, что я с вечера пил, и ничего не вспомнил. Только абсент с готами на кладбище. А дальше что, пошел купил бутылку и блестяще подтвердил свою гениальную теорию. Потом уже в сети порылся, нашел про туйон, который в абсенте содержится, принялся с дозами экспериментировать. Один раз не рассчитал, сутки в отключке провалялся мордой в клаву. Заказ сорвал, пришлось деньги вернуть. Да, не суть важно…
И тут в довершение ко всем моим неприятностям эта Кристина со своей беременностью объявилась. Она, значит, орет на меня, как оглашенная, ревет в голос, сама вся в соплях. Вот, ты такой-сякой, меня мама из дома выгнала, папа ремнем отодрать пообещал и тут же – «Аборт делать ни в какую не буду, женись на мне и точка». А я стою и четко понимаю, что если эта шалава деревенская, по пьяной лавочке перед первым встречным ноги согласная раздвигать, сейчас же не заткнется, я потеряю над собой контроль. А у меня как раз работа была срочная, и абсент пить я не рискнул, думал, пару дней продержусь, пока заказ не сдам. Заткнул пальцами уши, но чувствую, все равно не отпускает. Суставы ломит, в висках стучит, все признаки трансформации налицо. Эта дура стоит, глазами своими коровьими хлопает, что-то там про ответственность бормочет. Осознаю, надо сматываться, пока не поздно, пусть делает, что хочет, только меня не трогает, иначе я ей такие «веселые картинки» покажу, неделю кошмары будут сниться. Не слушаю больше ее ересь, просто киваю и киваю, а она от радости подпрыгивает, замуж собралась, счастье привалило. И не хватает ее куриных мозгов сообразить, что мне ни она, ни ребенок на хрен не нужны. Дошло до нее, только когда я ее на Химкомбинатовскую привез.
Я туда ведь тоже не от хорошей жизни переехал. Я до этого снимал комнату почти в центре, а после того, как меня первый раз накрыло, натурально страшно стало рядом с нормальными людьми жить. Представь, никогда не знаешь, что ты можешь выкинуть во время приступа. А в бараке я еще давным-давно прописался, его все обещают под снос определить, вот я и надеялся получить взамен квартиру. Знаешь, Линкс, какой кайф я испытал, когда этой своей «новобрачной» дом показывал. А тогда еще зима была, в квартире морозильник, со всех щелей дует, вода в колонке замерзла. Она вопит что-то на тему, как я с ребенком тут жить буду, а я пожимаю плечами, вставляю беруши и в блаженной тишине объясняю ей, что ничего другого ей предложить не в состоянии, и злить меня лишний раз не рекомендуется. Ее потом соседка, кошелка эта старая, тетя Аня, под свое крыло взяла, с ребенком возилась, обживаться помогала. А я постепенно научился их всех не замечать, смотрел сквозь их лица и видел только пустоту. Клавиши тоже, кстати, спасали – играешь и как будто процеживаешь мысли…
