Неожиданно впереди, словно мираж, возникла крепость. Она стояла на скале, и нельзя было различить, где кончается желтая твердыня скалы и где начинаются желтые каменные стены крепости. Александр остановил войско. Ждал разведчиков, посланных вперед. Разведчики вернулись очень скоро и с хорошими вестями.
– Это крепость Алинды[*], город царицы Ады. Она с нетерпением ждет тебя, царь. Она хочет сдать город.
Белая каменистая дорога, поднимаясь по склону горы, привела македонян в Алинды. Ворота крепости широко распахнулись перед ними. Царица Ада, окруженная своими придворными, вышла навстречу Александру:
– Входи, Александр, царь македонский, входи в мой город, в мой дом! Я принимаю тебя как сына!
Войско расположилось возле крепости. Наконец-то воины могут снять доспехи без опасения быть внезапно убитыми. Могут спокойно разжечь костры, пообедать, потом и поужинать и выспаться так, как спали когда-то под родными кровлями Македонии.
Царица Ада устроила богатый пир для царя, для его свиты и военачальников. И пока царские этеры и полководцы наслаждались обильным угощением и хорошим вином, царица Ада и Александр вели долгую и обстоятельную беседу.
– Наберись терпения, сын мой, – позволь мне, царь, называть тебя так, ведь у меня нет сыновей, – сказала царица Ада, любуясь молодым царем, – и выслушай мои жалобы. Ты, конечно, знаешь, что Кария принадлежит мне по праву. И Галикарнас тоже принадлежит мне – этот город всегда был резиденцией карийских царей. Но теперь Галикарнас и вся Кария, кроме моей бедной крепости, отданы наглому персу Офонтопату. Это – эллинский город, это мы, эллины, основали его здесь, в Азии. Почему же Галикарнас, тоже наш город, и Кария в руках перса? Разве это справедливо?
– Это несправедливо, – согласился Александр.
Царица Ада охотно и подробно принялась рассказывать о своей жизни. Как всякий немолодой человек, она хранила в памяти большой запас разных событий и любила вспоминать их. Правда, сейчас ей важнее было рассказать о своих обидах.
– Ты слышал о Мавсоле, царь?
– Слышал. Вернее, слышал о необыкновенной гробнице, которую ему построила его жена Артемизия. Эта гробница, или мавсолей, как ее называют, считается одним из чудес света!
– Да, сын мой, это так. Мавсол был могущественным человеком. А когда он умер, царствовала его жена Артемизия. У нас в Карии такой обычай – жена наследует мужу. А когда умерла Артемизия, царем стал брат Мавсола – Идрией, мой муж. Он был воинственным человеком. Он завладел Хиосом, Косом, Родосом… Но и он умер.
– Почему же ты, царица Ада, жена Идриея, не наследовала Карийское царство?
– Вот об этом-то и речь, сын мой! Мой младший брат Пиксодар, у которого не оказалось ни чести, ни совести, отнял у меня царство! Только вот эту крепость и оставил мне.
Смуглые жирные щеки царицы Ады задрожали, на глаза набежали слезы. Но она закусила губу и не дала им пролиться.
– Пиксодар!
Александр со звоном поставил на стол чашу с вином, которую тихонько, словно согревая ее, поворачивал в ладонях.
Пиксодар! Тот самый Пиксодар, на дочери которого Александр когда-то собирался жениться!
– Пиксодар уже чеканил свои монеты, – между тем продолжала царица Ада, – хотел даже породниться с домом македонских царей. Ты был тогда мальчиком и, наверно, не помнишь об этом.
Александр, опустив глаза, поднес чашу к губам.
– Нет, не помню.
– А персидский царь пожелал, чтобы он выдал свою дочь за перса Офонтопата, вот за этого самого Офонтопата, который захватил теперь всю Карию, – ведь Пиксодар-то умер! И Галикарнас, наш эллинский город, теперь в руках перса. Разве это справедливо?
