В городе Е - страница 6

***

Начало декабря было теплым и переминалось с ленивого снегопада в слегка минусовую температуру на мягкую морось под немного выше нуля. Время не для прогулок, мягко говоря, но это не остановило Марину. Она давно хотела рассмотреть ближе стрит-арты, расположившиеся на боках, плечах и ладонях города. Они только дразнили Марину в окно автобуса, то тут, то там выглядывая из-за угла яркими вспышками и, обозначив свое существование, но не дав рассмотреть себя, оставляли легкую оскомину недосказанности, которая медленно унималась, но вновь возвращалась в следующую поездку по городу.

Но когда Марина отважилась на изучение этих самых картин, ее ждало разочарование. Экскурсовод, обутый не по погоде в кеды, повел свою немногочисленные группу не к ярким муралам, которые влекли Марину, а по подворотням, заверив, что именно там обитает настоящее уличное искусство. Они двигались, останавливаясь у стен гаражей, голубятен, заброшек и площадок для мусорных контейнеров. Марина шла в гости к городу с ожиданием вдохновенной беседы о красоте и дыхании жизни, а дверь ей открыл не джентльмен в галстуке, а малоприятный тип в несвежей футболке с застарелыми пятнами, в выцветших спортивках с вытянутыми коленками и, ничуть не смущаясь своего вида, улыбался, выставляя напоказ свои немногочисленные гнилые зубы.

Марина становилась мрачнее, глядя на стены и ограды красивых, но неухоженных зданий, на разноцветные заплатки краски на их поверхности, которыми коммунальщики не успевали замазывать стихийные граффити. Группа останавливалась среди всего этого, чтобы посмотреть на изображенных уродцев, на густую вязь странных письмён, как будто претендующих на какой-то смысл, но лишенных его ввиду невозможности их прочесть. В увиденном Марина не находила ничего, кроме нарочитого желания подчеркнуть всё то неприглядное, что добрые люди прячут, когда встречают гостей. «Любят ли эти художники город? Любят ли людей, которым шлют свое послание?» – думала Марина глубже зарывая в шарф зябнущее лицо.

Проходя мимо мурала, изображающего подводный мир и его обитателей на стене детского дома творчества, экскурсовод презрительно хмыкнул:

А вот это официальный фестиваль стрит-арта. Разве это искусство?

Но разве это не здорово, что дети завернув за угол, вдруг найдут кусочек волшебного подводного мира, а не блеклую глухую стену? – не поняла Марина.

Им это не надо, они все равно обпишут, – поддержал экскурсовода его товарищ, затесавшийся в группу, указав на пошлые надписи поверх рисунка.

Они двинулись дальше, Марина молчала, но внутри ее бурлило возражение, которое спустя квартал она выразила так: «Раз мы думаем, что дети все равно все испортят, следует ли оставить им тусклую стену с облупившейся штукатуркой, размалеванную неопознаваемой инописью и унылыми пугалами? А что они в свою очередь оставят своим детям?». Но вслух высказывать это было уже поздно, и Марина молча проглотила свое возмущение.

На проспекте Ленина красивые дома эпохи конструктивизма выставляли щеки округлых выступов и прямые профили углов. Местами эти здания были приведены в порядок, другая часть только ждала своей очереди, печально зияя оголенными кирпичами. Группа Марины подошла к ограде, где в прямые черные линии прутьев были впаяны чужеродные желтые кольца, кричащие: «А мы не такие! Мы другие». Выглядела эта композиция, как стайка вызывающе орущих подростков, осмелевших от того, что сбились в кучку. Экскурсовод весело рассказал историю о том, как пенсионер, живущий в доме напротив, возмущался и писал письма в администрацию с просьбой убрать цветное непотребство.