– Эй, Мельникова, помогай, чего рот раскрыла?
Зычный голос принадлежал Глафире – старшей по костюмам и прочему киношному инвентарю. Когда Лариса, на школьный манер, назвала ее завхозом, Глафира страшно обиделась.
– Ты кто? – возмутилась она. – Новенькая, что ли?
– Ага.
– Сразу видно! Я, милая, никакой не завхоз. Я – администратор.
– Извините, – растерялась Мельникова.
– Ладно, – смягчилась администраторша. – Будешь при мне. На подхвате.
Вещей и вещиц, которыми ведала Глафира, было столько, что новая сотрудница запуталась в них. Многие предметы и технику Лариса вообще видела впервые. Они с Глафирой занимались тем, что упаковывали разнокалиберную утварь в большие деревянные ящики, помеченные жирным черным клеймом – «Дебют».
Работа была не тяжелая, только очень суматошная. Все бегали, кричали, ругались, искали то одно, то другое, беспрерывно что-то выясняли и уточняли. К концу дня Мельниковой казалось, что она немного оглохла, а перед ее глазами мелькали разноцветные круги. Киностудия уже не представлялась Ларисе сонным царством, как при первом посещении. Наоборот, жизнь здесь кипела и бурлила.
Через неделю Глафира подошла к ней с ведомостью.
– Получи аванс и распишись вот здесь.
– Ой! – обрадовалась Лариса. – А мне положено?
Деньги оказались как нельзя кстати. Об уплате долга конечно же речь не шла, но хоть на питании не придется экономить.
– Чудеса! – удивился Мельников, когда Лариса, усталая и счастливая, пришла домой с полной сумкой продуктов. – Неужели заплатили?
– Как видишь.
Прошли еще две недели, и Глафира предложила Ларисе командировку.
– Ты не пугайся. Это недалеко, – сказала она. – В Геленджик. Там какой-то эпизод снимать будут. Поедешь?
– Не знаю. С мужем хочу посоветоваться.
Мельников не пришел в восторг от перспективы на десять дней остаться одному, но… подумал и согласился, что ехать надо. Тем более за поездку обещали заплатить по двойному тарифу.
В Геленджике выпавший снег сразу таял, с моря дули влажные ветры, а сахарные вершины гор напоминали Ларисе сказочные картинки. Она бродила по мокрой прибрежной гальке и слушала прибой. Работы было немного – приносить на съемочную площадку горячие обеды, выдавать и приводить в порядок костюмы, убирать инвентарь.
Мельникова никогда не видела моря зимой. Впрочем, она его и летом-то видела всего один раз, когда они с Володей ездили дикарями в Крым.
Время съемок пролетело быстро. Москва встретила путешественников густой метелью и холодом, от которого все успели отвыкнуть. Ларисе бросилось в глаза, что муж осунулся и похудел, пока ее не было.
– Соскучился? – спросила она, входя в знакомый теплый уют комнаты.
– А ты нет? Понравилось гулять?
Володя ревниво оглядывал ее фигурку в синем трикотажном костюме, купленном на новую зарплату.
– Я не гуляла, а работала, – мягко возразила жена. – Вот деньги.
Она постепенно привыкала к работе на киностудии, и даже командировки уже не пугали ее. Ничего страшного в них не было – обычная рутина: принеси – унеси, подай – возьми, найди, убери, сбегай, позови, сложи. Вот и весь нехитрый перечень обязанностей. Наблюдать за съемками оказалось не так интересно, как она думала. Дубли повторялись по нескольку раз, один эпизод совершенно не вязался с другим, актеры нервничали, режиссер срывал голос, операторы требовали что-то свое. Каждый качал права, и никто никого не слушал. Утешала в этой ситуации зарплата, которую платили исправно.
