Я осторожно выпустил Миши духа из своих пальцев.
– Видишь их? – указал я на духов.
– Да. Кто они?
– Наша родня, которая уже покинула мир живых. Тебе нужно присоединиться к ним. Войти в Род.
– Как?
– Лезь на дерево, – улыбнулся я. – И слушай духов.
Одна полупрозрачная фигура отделилась от толпы и направилась к нам.
– Ну все, с богом. Иди, – поторопил я. – Они укажут тебе, что делать.
Прежний Миша сделал несколько робких шагов и обернулся.
– Спасибо.
А потом он не пошел – поплыл, как и я в прошлый раз. Приблизился к фигуре – сейчас я понял, что у нее были скорее женские очертания. Надеюсь, мама. Надеюсь, я сделал все правильно.
Я поднял глаза наверх, к невыносимо яркому шару света.
– Скажи, что я не ошибся. Скажи, что я все исправил.
Мне никто не ответил. Но, опустив глаза, я увидел, как дух прежнего Миши принялся карабкаться по стволу дерева, цеплялся за ветки, и чем выше поднимался, тем сильнее походил на воздушный шарик – его словно притягивало к шару света. А затем, когда он оттолкнулся, вспорхнул с верхушки громадной кроны и полетел прямо к шару света, я улыбнулся.
Все шло так же, как было и со мной. Наверное, это было правильно.
Надеюсь.
– Род, прими отчаянную душу и даруй ему упокоение, – прошептал я и закрыл глаза.
Пора было возвращаться к тем, кто сотворил все это с Мишей.
У меня был к ним серьезный разговор.
Когда я открыл глаза, уже смеркалось. Руки, казалось, намертво приросли к дубу, я окоченел и с трудом оторвал задеревеневшие пальцы от коры. Хорошо хоть, пальто накинул, хотя сейчас зубы отстукивали чечетку от холода.
– Вернулся, мон шери.
Бабушка сидела на корнях дерева, трость лежала рядом. И отчего-то кивернития – так по византийской моде называли старших женщин рода – не казалась ни уставшей, ни замерзшей. Наоборот, в сумерках мне показалось, что у нее даже цвет лица улучшился. Подпиталась от рода, пока я разруливал их косяки?
– Есть успехи? – спросила бабушка.
И на меня мгновенно накатили воспоминания о разговоре с духом прежнего Миши. Словно мне передалась вся его обида, вся ярость и щемящая в груди тоска от предательства родных.
Я молча повернулся к бабушке, и, увидев мое выражение лица, она схватилась за трость, чтобы приподняться.
– Мишенька, мон шери, что с тобой? Что случилось?
– Он мне все рассказал, – низко прорычал я. – Как вы могли с ним так поступить?
Бабушка удивленно захлопала глазами.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, душа моя. Кого ты видел? С кем говорил?
– С предыдущим владельцем этого тела, – ответил я, надвигаясь на нее. Я был выше бабушки на добрую голову, и ей пришлось встать повыше, чтобы не задирать подбородок. – С Мишей, твоим внуком. Он рассказал мне, что вы сделали.
– Ты и так это знал, – пожала плечами бабушка.
– А вы сами-то в курсе, что провели ритуал неправильно? Что вы ошиблись и обрекли его на вечное существование в пустоте?
– О чем ты говоришь? – возмутилась бабушка. – Его дух вернулся в родовой поток.
– Не вернулся. Он застрял между этим телом и потоком. Потому что вы изволили недостаточно подготовиться.
Бабушка глядела на меня с недоверием.
– Тебе было видение об этом?
– Не просто видение. Я говорил с ним.
Кивернития охнула.
– Так он все это время…
– Да, – кивнул я. – Дух создавал помехи в использовании родовой силы, что, как мне думается, логично. Ему очень больно, и он считает, что вы его предали. Но, к счастью, у меня, кажется, получилось отправить его в поток.
