Бабушка закрыла глаза и захрипела. Ага. Само пройдет. Как же.
Я остановился и, удерживая ее на руках, все же провел ладонью над грудью, ища очаг боли. Делал все на чистой интуиции – не знал, как в этой ситуации применять «живую» или «мертвую» воду. Поэтому просто взял немного силы из источника и, приложив ладонь к области сердца бабушки, передал ей.
– Давай… Заводись, моторчик.
Она стала дышать чуть ровнее. Уже хорошо. Снова бросив силы в «Берегиню», я побежал дальше.
Нас уже ждали. Оля – умничка. Двое лакеев подхватили бабушку и тут же понесли на кушетку в гостиной.
– Что случилось? – коротко спросила сестра.
– Распереживалась. Нервы. Сказала, сердце. Я посмотрел силой – вроде оно. Может, все же лекаря?
– Уже вызвали, сейчас будет.
Оля кивнула и принялась отдавать распоряжения с манерами прирожденной сестры милосердия. Аптечка уже была подготовлена, слуги беспрекословно подчинялись и делали все умело. Значит, уже не в первый раз…
Матильда вышла и направилась прямиком ко мне.
– Решил вопрос?
Я рассеянно кивнул.
– Да. Но, боюсь, дорогой ценой.
Сейчас я даже не знал, хорошо или плохо было то, что отец сегодня отсутствовал в усадьбе. С одной стороны, хотелось припереть его к стенке и выяснить все про порядок проведения ритуала. Понять, в чем они ошиблись, чтобы впредь подобного не допускать. Но внезапный приступ бабушки снизил мою злость.
Сколько раз я бегал со своей родной Ба – возил по поликлиникам, таскал передачки в больницу, когда ей меняли клапан сердца… Словом, время для разборок еще будет.
Надеюсь.
* * *
– Миш, – Оля устало прислонилась к дверному косяку. – Бабушка тебя зовет.
Я отставил чашку с остывшим чаем в сторону.
– Ей лучше?
– Да. Доктор только что ушел. Иди к ней.
Я переглянулся с наставницей. Матильда коротко мне кивнула – к ней вернулась привычная сдержанность, словно и не было никакой безумной баронессы. Биполярочка, не иначе.
– Ступай, Михаил, – сказала наставница. – Потом, если все будет хорошо, поедем в город. У меня планы на вечер.
Я торопливо выбрался из-за стола и направился в малую гостиную, где разместили бабушку. Наверх, в ее спальню, поднимать не стали из соображений оперативности.
Стараясь не шуметь, я осторожно открыл дверь и пробрался внутрь. Малая гостиная имела еще и функцию библиотеки – наш особняк был не очень большим, и отдельного помещения под читальный зал не предусматривалось. Отец и дед любили проводить здесь вечера. Да и я нашел пару приятных воспоминаний об этом месте, покопавшись в памяти прежнего Миши. Занятно, что сейчас стало гораздо легче вспоминать чужую жизнь. Видимо, возвращение духа в Род, и правда, прошло удачно.
– Мишенька, это ты? – я подошел на слабый голос бабушки. Она лежала на кушетке, накрытая узорчатым шерстяным одеялом. И казалась слабой и тонкой.
– Ты меня звала.
– Да. Раздвинь, пожалуйста, шторы, мон шери. Люблю глядеть на луну.
Я быстро выполнил просьбу и вернулся к кушетке.
– Как ты, Ба?
– Присядь, Мишенька.
Я расположился в кресле рядом с кивернитией.
– Сейчас уже получше?
– Конечно. У нас хороший лекарь, пусть и рангом слабоват. Но дело свое знает, – она улыбнулась. – Вы еще не скоро повезете меня в лазарет для одаренных.
Что ж, тем лучше.
– Так о чем ты хотела поговорить?
Бабушка устроилась на подушках поудобнее и протянула мне руку.
– Я позволила себе небольшую вольность, когда ты общался с Родом. Еще когда ты только приехал. Я увидела, что твоя душа мечется и не знает покоя. Прости, что сделала это без спроса.
