В Каталонию - страница 24

Георгий никогда не отказывал Катерине подвезти её по дороге до метро.

Да и муж не ревновал, предполагая отсутствие основания для этого.

А именно – Жорин возраст, который, как ему казалось, никогда бы не привлёк его жену. Георгию было 55. Пять лет – и заслуженная пенсия лежала бы в его кармане.

Да и нарушать непопранное правило верного мужа Георгию не хотелось, так как он сам был женат. Просто он всегда отвозил Катю до метро. Так сложилось. А она, в свою очередь, никогда не опаздывала к отправлению «французского пони».

Но сегодня она пойдёт пешком…

***

Вдоль длинного больничного коридора тянулись пупырчатые от шпатлевки стены бледно-розового цвета, который, на самом деле, при первичной покраске оказался сиреневым и ввиду непритязательного вкуса районной управы был «очищен» колорантом.

Вдоль стен крепились сваренные друг с другом черные стулья – по шесть с каждого ряда со стоящими возле каждого шестого маленьким стеклянным журнальным столиком, на котором валялась разного вида реклама, в основном связанная с гинекологией и перемешивающаяся с лифлетами, кричащими названием «Ваша печень в наших руках», несмотря на то что отделение было пульмонологическое, а не терапевтическое.

Да и запах стоял традиционный для стоматологии и хирургии – карболка, хлорка и что-то ещё. Это «что-то ещё» не нравилось Кате больше всего. Было в этом запахе что-то отталкивающее, наводящее на ощущение брезгливости при посещении больниц. Так пахло и в зубном кабинете её детских воспоминаний, и в оздоровительном лагере в момент подгорания картофеля в столовой.

Странно, что она припомнила сейчас именно тот запах. Странным было и то, что здесь вообще чем-то пахло. Операционные находились не здесь, да и столовой здесь не должно было быть. Она находилась в стационаре, в другом корпусе.

Катя уныло листала «Робинзона Крузо», которого она взяла с собой, дабы убить время в больничном коридоре. Она обещала дочитать его в отпуске.

Специально купила Д. Дефо как автора классического представления необитаемого острова, с которым она сравнивала набитый бухточками греческий Крит. Она не дочитала сто страниц. Именно столько ей не хватило для того, чтобы выяснить, что станет с Пятницей и вернётся ли Робинзон в далёкий Йорк.

Но сейчас читать оказалось сложным. Так как сосредоточенность мыслей была довольно-таки рассеянной. Когда у тебя приём зубного врача, ты боишься боли, но знаешь, что чёртов зуб залечат или вырвут, и боль пройдет. Такая же ситуация со сломанной конечностью. Болит, зараза, но пройдёт время, и косточки соединятся друг с другом. Иная ситуация, когда у тебя сводит дыхание в общественном транспорте, и ухватиться даже не за кого. Стесняешься этого и маниакально проглатываешь воздух, надеясь, что вот-вот станет легче дышать. Спасает сальбутамол, но действие его заканчивается, и ты снова активно рыщешь в своей сумочке, пугая расширенными глазами и хриплым дыханием окружающих.

Катя не рассказывала о приступах Виктору. Не хотела его пугать прежде, чем поставят диагноз. Начиталась в интернете, что прерывистое дыхание может быть связано с нервным возбуждением и скоро само собой восстановится.

Но не восстановилось.

И пришлось обратиться к пульмонологу, о существовании которого Катя и не догадывалась, как не догадывалась и о том, что бывают специалисты, занимающиеся дыханием.

– Екатерина Викторовна, заходите, – послышался голос женщины, доносившийся из щёлочки напротив. Посреди двери висела гордая табличка с фамилией Лебедянская Елена Анатольевна и ниже – пульмонолог.