– А, ну конечно! У меня возникло подозрение, что источник отравления Грабова опасен и для других присутствовавших в ресторане, поэтому в целях предотвращения дальнейших инцидентов я отдал приказ провести вскрытие, установившее тип яда. Именно оперативное вскрытие позволило установить неэпидемиологическую природу отравляющего вещества и не беспокоиться за здоровье свидетелей. Если бы мы его не вскрыли, оставалась бы опасность как для сотрудников полиции, так и для всех жителей и гостей города подвергнуться воздействию смертельного яда.
– Ну да, что-то в этом роде. Отныне выступайте по данному вопросу исключительно как спаситель Немуро от смертоносной чумы… Да, и дайте указание ребятам из юридического сектора написать на мое имя бумагу с приведенными в порядок этими вашими изящными формулировочками. Визу на ней я поставлю, не беспокойтесь – я бы и сам на вашем месте приказал его вскрыть немедленно… Что говорят криминалисты о яде?
– Яд из группы цианидов, нам неизвестный. По нашим каталогам проходит как национально не маркированный, и поэтому, есть ли он у нас в самообороне и органах безопасности, сказать пока трудно. К девяти мы подготовим запросы, и к обеду, думаю, нам ответят.
– А фугу, естественно, ни при чем?
– Фугу ни при чем. Ее ели практически все, и ни у кого никаких последствий. Мы, понятное дело, сразу же взялись за тарелочки, с которых ел Грабов. Ни на чем, кроме фугу, яд обнаружен не был. Эксперты считают, что яд был в виде бесцветного порошка и им посыпали только ломтики фугу. На белом фоне рыбы порошок был незаметен с самого начала, а за полминуты он растворился и смешался с соком.
– Значит, яд насыпали в кухне? И оттуда уже была принесена тарелка для Грабова?
– Скорее всего, но это не на сто процентов.
– Почему? Вы допросили официанток? Кто подавал тарелку Грабову?
– Это установить не удалось. Видите ли, Минамото-сан, по показаниям свидетелей, к полуночи в ресторане стоял такой шум и гвалт, что подсыпание яда могло быть произведено непосредственно за столом.
– В смысле?
– В смысле, никто из присутствовавших уже спокойно не сидел на своем месте. Все вставали, ходили, подсаживались друг к другу, чтобы выпить на… как это они называют?
– На посошок?
– М-м?
– На посошок. Когда русские уходить собираются, последняя рюмка пьется «на посошок», чтобы она идти помогала. Посошок – это посох, палка такая, на которую опираются при ходьбе.
– Да нет, на что-то другое. Мне еще показалось, что это даже и не по-русски, а по-немецки, что ли… В общем, расходиться они еще не собирались. По показаниям Осаки и официанток, которые к таким банкетам привыкли давно, грабовские ребята уходят после этих попоек только наутро.
– Ну тогда неважно, на что. Пили – и все.
– Да, неважно… Хотя…
Осима на секунду замялся, но потом сбросил с себя тяжесть внезапно рухнувшего на его сознание предположения и продолжил с прежним энтузиазмом:
– Так вот, я говорю, в зале было такое движение, что, вполне возможно, порошок был у кого-нибудь из сидевших за столом.
– Возможно, возможно. И все-таки, о кухне. Кто разделывал фугу?
– Фугу разделывал Мицура Такунага. Лицензия у него есть, все чин-чином: срок действия, печати… Фугу он разделывает уже больше десяти лет, никаких инцидентов по этой линии у него не было… Но в данном случае не очень-то и важно, кто ее разделывал.
– Да?
– Да. Кухня в «Кани Уарудо» небольшая, я бы даже сказал, тесноватая, все вертятся на одном пятачке. Так что из работающих на кухне преступником может быть любой.
