Я соврал, когда сказал, что должен срочно подкорректировать курс. Вернее, мне требовалось его подкорректировать, только с иной целью. Продолжай мы двигаться прямо, с нами ничего бы не случилось. А вот легкое отклонение влево направило «Гольфстрим» точно на неглубокую вымоину.
Мы обнаружили ее еще во время первых переправ, запомнили это место и с тех пор объезжали его стороной. Как раз над вымоиной течение закручивалось в небольшую воронку, еще заметную в закатных сумерках. Но это меня бурление на поверхности воды предупреждало о коварстве речного дна. Бывшие же Стервятники в подобных тонкостях совершенно не разбирались. Даже если Гатри обратил внимание на маленький водоворот, он понятия не имел, что произойдет, когда колеса бронеката наедут на это место.
А произошло то, что мы обычно терпеть не могли, — внезапная и резкая встряска. «Гольфстрим» без труда перекатил через вымоину, но не почувствовать ее трехсоттонная махина не могла. К чему я и стремился. Еще до того, как истребитель клюнул носом, я уперся покрепче в штурвал и встал поустойчивее.
Спасая свою жизнь, не стоит забывать о законах физики. И если вам — шкиперу бронеката — приставили нож к горлу прямо у руля, мой вам совет — избегайте ухабов! Даже мелких, потому что при подпрыгивании нос машины задирается, и ваш захватчик неминуемо отшатнется назад, попытавшись за вас ухватиться. Что может закончиться плачевно для вашей глотки. А вот выбоины — именно то, что надо. В этом случае резкий крен палубы вперед повалит врага в другую сторону. Защитный рефлекс заставит его забыть о вашем горле и выставить руки перед собой. И если вы не замешкаетесь, то непременно возьмете реванш, пока лезвие ножа находится вдали от вашего кадыка.
Я был готов к встряске, а Гатри — нет. Грузный и неуклюжий, он не устоял на ногах и навалился на меня сзади всей своей массой. Левая рука паломника отцепилась от моего плеча и уперлась в штурвал. Правая — та, в которой было оружие, — рефлекторно сделала то же самое. Только не всей ладонью, а лишь ее основанием, поскольку вражеские пальцы продолжали удерживать нож. Однако момент староста упустил. Едва передние колеса истребителя выскочили из промоины, я бросил штурвал и контратаковал противника с яростью, на какую только способен перевозчик, у которого отнимают любимый бронекат.
Ухватив Гатри за запястье вооруженной руки, я изо всех сил лягнул его пяткой в коленную чашечку. Удар был нанесен не глядя и задел колено противника лишь вскользь. Но этого хватило, чтобы оно подкосилось, а септианин заорал и согнулся пополам. И пока он, ослепленный болью, не сообразил, что к чему, я взялся бить его сжимающую нож руку о штурвал.
Где-то на шестом ударе пальцы ангелопоклонника разжались и выронили нож. Недолго думая, я оттолкнул его ногой в угол рубки и отскочил от врага, собираясь добить его пинком в голову. Но тут в вымоину провалились задние колеса истребителя, и нас тряхнуло повторно. Это вынудило меня повременить с атакой и ухватиться за поручень, дабы не упасть.
Второй толчок, наоборот, помешал мне, но помог Гатри. Я хотел добить старосту, но встряска отбросила его от меня к задней стене рубки. Прямо в тот угол, где валялся его нож! Продолжая орать, Гатри упал на колени, но он уже пришел в себя и сразу заметил на полу свое утраченное оружие. И не только заметил, но и схватил его. После чего разразился победоносным воплем и, отмахиваясь клинком, стал поспешно подниматься с пола.
